— Ваш попутчик по купе… — сказал Денисов.
— Артур. Я знаю. Неужели не найдете?!
— Найдем. Скажите, вы вместе вышли из поезда?
— Да, но быстро расстались.
— Он отстал или вы?
— Я. Дело в том, что Артура встречали…
— Встречали?!
— Да. Он извинился, пошел вперед.
— Вы видели встречавших?!
— Нет, не видел.
— Почему же вы думаете, что его встречали?
— Он сам сказал: «За мной пришли, извините!» — Дрога как-то неловко достал из кармана пачку папирос, но раздумал, снова сунул в карман.
— Прощаясь, он больше ничего не говорил?
— По-моему: «Шторм надвигается…» Что-то в этом роде.
— Вы говорили о море?
— Ни полслова. Мы вообще этой темы не касались.
— Что же это значило?
— Я сам удивился.
Подождав, Денисов начал новый заход, на этот раз менее стремительный.
— Вы сошлись с Артуром ближе, чем другие. Что он рассказал о себе?
Дрога подумал.
— Почти ничего. Занимается насекомыми с детства. Что еще? Рассеян чудовищно: хотел бриться — электробритву водил обратной стороной, пока я не подсказал.
— Он брился?
— Перед Москвой.
— Пожалуйста, вспомните все.
— Был за границей. Да! Тетка у него умерла, осталось наследство…
— Наследство?!
— Несколько тысяч.
— Вы видели деньги?
Дрога пожал плечами.
— Не только я! Когда стали платить за белье — у него одни сторублевки. Абсолютно непрактичный. У меня, например, была тоже сторублевая купюра — навязали в сберкассе. Я ее сразу разменял.
Денисову показалось, что он слишком быстро ведет свою партию, поэтому обязательно что-то упустит.
— Разрешите ваш паспорт.
Дрога привстал.
— Мы переезжаем из Оша, — он замялся, — документы на прописке. — Он не снял ни перчаток, ни шапки, каждую секунду готовый в путь.
— Запишите свои данные.
Дрога неловко стащил перчатку. Денисову снова показалось, что сейчас он упускает что-то важное.
— Вы не служили на флоте?
— Нет. А что?
— У вас якорь на руке, как у меня.
— Это? Память детства…
— Вот у Алексея интересная татуировка… — встрял в раз говор Юрий Николаевич.
— Глупости, — нахмурился монтажник. В свободном от волос квадрате лица мелькнули рассерженные глазки.
— А что именно? — заинтересовался Денисов.
— «Не всякому прощай!» — Юрий Николаевич стряхнул пепел. — Я еще в поезде заметил. Угроза и предостережение.
Денисов мысленно поздравил себя с тем, что не разговаривал с каждым пассажиром в отдельности, что они собрались все вместе в этом маленьком классе. Но похоже было: с появлением Дроги все еще больше запутывалось. Он встал, прошел от окна к двери.
— …Не помню, кто заметил, что особо разительное увидеть на нашей планете невозможно, оттого и вертимся в одном и том же круге мод, технических идей. Сами судите, радиус нашего шарика шесть тысяч километров, — Юрий Николаевич очертил круг сигаретой, — высота величайших гор и глубина впадин не превышают девяти. Девять километров на шесть тысяч! Это же идеальный шар с коэффициентом допустимости первого-второго класса…
Раздался звонок — говорил Сабодаш.
— Денисов, только что сообщили… Потерпевший скорее всего не выживет. Сейчас он в институте Склифосовского. Слышишь меня?
Денисов положил трубку, помолчал.
— Во что вы играли ночью? В «терц», в «деберц», в «стос»?
В кабинете стало еще тише. Денисов понял, что не ошибся.
— …Банк был велик?
Все молчали.
Денисов подошел к окну. Неприметный в темноте вагон наполнялся пассажирами — то в одном, то в другом его конце вспыхивали светлячки сигарет. Портьеры в классе задернуты не были, и курившие, должно быть, видели небольшой зал с учебными пособиями в простенках, и четверых мужчин, собравшихся в ранний час не для того, чтобы зря терять время.
— …Так или иначе, нам придется сейчас говорить об этом.
Звонок раздался совсем некстати. Докладывал младший инспектор:
— Доставили железнодорожные билеты, проводница передала.
— Как с моими справками?
— Проверил по адресному бюро…
Наконец Денисов положил трубку, повернулся к задержанным.
— Что это была за игра? Обычная «академическая»?
Юрий Николаевич устроился удобнее на стуле, вытянул ноги.
— Бог мой! — Он прикрыл пальцами веки. — Алексей! Вы в этом вопросе наиболее сведущи. Вам и карты в руки. Извините за неудачный каламбур.
Монтажник покраснел, собрал с подоконника перчатки, сунул в карман.
— Сведущ, может, и больше, а играл меньше вас. — Он вдруг заговорил быстро, выстреливая слова-предложения. — Чудак один… Обучил, когда в самолете летели. Из Лобутнанги. Три карты каждому. Картинки по десять очков, остальные по курсу. У кого больше очков, тот выиграл…
— «Сека», — кивнул Денисов.
— Когда меня перевели к ним в купе, я показал. Дрога загорелся: «По копеечке!» Артур не хотел играть. Он и его уговорил…
Юрий Николаевич засмеялся.
— Я проиграл две зарплаты. Бой мой! Пришла удивительная карта — двадцать девять очков! Впервые за игру.
— Кого же невзлюбила… — Денисов искал слово, — фортуна?
— Артура вначале. — Юрий Николаевич стряхнул пепел. — Очень нервничал: на каждом кону терял… Я уж подумал, не придется ли мне одалживать ему на такси…
— А потом?
— Разыгрался…
— Еще бы! В последней игре такая карта пришла… Сто рублей ставит, триста под партнера набавляет! — вмешался монтажник.
— Под вас?
— У меня было шестнадцать очков. Я сразу от игры отказался.
— В целом вы выиграли, проиграли?
— При своих. Тот, из Лобутнанги, врезал мне в самолете — сейчас поумнел. — Рассказывая, он снова раскинул перчатки на подоконнике. — Артур кольцо с себя снял, все деньги положил и эти…
— Сертификаты, — сказал Юрий Николаевич.
— Кто сдал карты?
— Дрога…
За окном раздалось четкое постукивание: вагон с компрессором и на этот раз находился под окнами учебного класса. Ночевавший на путях сцеп готовился к отправлению, через секунду-другую в нем должен был разлиться яркий люминесцентный свет.
— Вы не договорили, — Денисов снова обратился к Юрию Николаевичу. — Как же проходила партия?
— Артур и Дрога торговались. — Юрий Николаевич закурил, еще удобнее устроился на стуле. По-видимому, в нем было сильно развито чувство уюта. — Артуру всю ночь не везло, а здесь… Он и Дрога набавляют и набавляют ставки! Короче, я спасовал: оставил их вдвоем.
