– Какое письмо?
– С милицией хочется побеседовать.
– С какой еще милицией? – хмуро, недоверчиво спросил Вовка.
– У меня мысли есть, я изложу, ты оформляй…
Совместными усилиями они составили такое письмо:
«Твоя собака Дикарь в наших руках. Она еще живая, но погибнет. Потом погибнет твоя малолетняя дочка, потом твоя жена. Вскорости за ними – и ты сам. Эти все подарки будут тебе от Антона за безвременно погибшего друга Дьякона».
Вовка с ужасом писал все эти слова.
– Вы и вправду хотите это сделать?
– А что! Только бы ребят подобрать, на все согласных… А то ведь один я…
Вовка допытывался:
– Малолетняя дочь что вам плохого сделала?
– Молчи! – Антон сжал кулаки, мотнул головой. – Я бы всех расшиб! Всех изничтожил! Во мне жалости нету.
Он закрыл глаза, сидел раскачиваясь. Потом неожиданно заговорил плачущим голосом:
– Боюсь я, Скелет… опасаюсь…
Вовка удивился:
– Вы боитесь? Кого?
– У меня ненависть, а у них сила. Один ведь я на свете… Чувствую, скоро меня вычеркнут… Пойдет Антон за Дьяконом!
Наклонившись к Вовке, он тяжко дышал водочным перегаром.
– Ты со мной, Скелет, а? Будешь мне верным другом?
Вовка молчал, отодвигался.
– Как ты меня понимаешь, говори!
Вовка тихо отозвался:
– Я вас совершенно не понимаю…
…Утром Антон опять погнал мальчика продавать семечки. Но Вовка все тянул. И когда Антон открыл дверь сарайчика, он шмыгнул туда вслед за бандитом.
Видимо, за ночь Дикарь немного окреп. Он стоял на трех лапах, поджимая отбитую четвертую. Ребра под серой шерстью высоко поднимались и опадали. Он злобно, непримиримо рычал.
– Ну что? – Антон покачивался, ухватив руками дверной косяк. – Я тебя доведу – будешь ползать, лишь только я покажусь… Скулить будешь передо мной от страха… Ты злобный, я еще более!
Вовка отыскал во дворе глиняный черепок, набрал воды и принес в сарай. Почуяв воду, пес высунул длинный язык и лизнул воздух. Но, когда Вовка палкой пододвинул черепок, пес отвернулся.
– Что, взял? – Антон ухмылялся. – Он гордый. Я ему вчера мяса кинул – голодный, а не берет. Моя над ним полная власть, а он не покоряется.
– Неужели вы его убьете?
Бандит задумался.
– Сначала я его изучить желаю. Вот еще голодом поморю.
Потом посмотрим.
Сегодня Антон был настроен добродушно…
Он заставил Вовку переписать начисто составленное ночью письмо. Долго размышлял вслух, как его доставить. Сначала он хотел отдать письмо Вовке, потом решил, что отнесет его сам. Несколько дней назад он узнал, где живет Андрей. Письмо можно просто кинуть в почтовый ящик, что висит на дверях.
– Попомнят Антона! – проговорил он с удовольствием, закладывая письмо в конверт.
Все в нем было отвратительно Вовке, и особенно эта мерзкая самодовольная улыбка на тупом, лице убийцы.
Только поздно вечером Роза позвонила Андрею и сообщила, что Дикарь исчез.
– Какие глупости! – Андрей с досады тряхнул телефонную трубку. – Куда он может деваться?
– Не знаю. Вольер был все время открыт, как ты просил. Понесла миску с кашей, а его нет.
– Надо было выйти за ворота и позвать.
– А то я не звала?
Андрей поехал в питомник.
Сначала он не очень беспокоился. Почему-то был уверен, что, только он приедет, Роза доложит: «Нашелся твой гуляка!»
Но вольер был пуст. Со времени исчезновения Дикаря прошло уже часа три-четыре.
Андрей долго бродил в темноте и звал:
– Дикарь… Дикарь…
Потом Геворк вывел на поиск Маузера.
Старый пес быстро понял, чего от него хотят. Запах другой собаки был ему неприятен, но работа есть работа. Он сразу же потянул в кусты и там долго принюхивался, но дальше никуда не повел. Выходило, что именно в этих кустах следы Дикаря оборвались. А дальше он что же, по воздуху полетел? Ничего нельзя было понять.
Ночь не принесла новостей. Рано утром Андрей снова приехал в питомник. Собаки все спали, не было только Дикаря. В его вольере лежала нетронутая подстилка, в углу стояла миска с водой.
Сердитый Геворк писал рапорт начальству о пропаже служебно-розыскной собаки. Они с Андреем, вяло поспорили, обвиняя друг друга:
– Если уж Роза взялась быть у нас сторожихой, то она должна и выгуливать собак…
– А если бы ты не распорядился держать дверцу открытой, то все было бы в порядке…
Андрей и сам знал, что это правильно. Что уж там говорить – его вина.
Но куда все же мог деваться Дикарь?
Андрей вышел за ворота. На пригорке сидел мальчик с корзиной семечек.
– Ты опять здесь? Мы же договорились, что ты это занятие бросишь!
Мальчик долго молчал.
– Ну, как твой дедушка? Поправляется?
– Поправляется…
– Слушай, ты мою собаку не видел?
– Нет. Я ничего не видел.
– Никогда этого у нас не бывало – пропала собака из питомника. Вчера выпустили погулять… Ты вчера вечером здесь сидел?
– Да. Я здесь был. Ничего не видел.
– Серая масть, на груди белое пятно…
– Я ничего не знаю… Собаки вашей не было…
Помолчали. Андрей огляделся вокруг, посвистал. Не надеясь на ответ, несколько раз покликал: «Дикарь, Дикарь!»
Мальчик спросил странным, сдавленным голосом:
– А что, хорошая у вас была собака?
– Замечательная! – Андрей вздохнул. – Видишь ли, мне лично пришлось работать не с одной служебной собакой. Но Дикарь мне особенно дорог.
И он стал рассказывать сначала о Карае, о его характере и успехах и страшной гибели; потом о сыне Карая – Дикаре; о том, как сперва не любил его и долго не хотел с ним работать; а теперь он просто не представляет себе, как обойдется без Дикаря. Неужели Дикарь погиб?
А Вовка думал: «Значит, вы еще не получили письма, потому и не знаете, что ваш Дикарь у Антона…»
Вовка еще ниже опустил голову. До крови закусил губу, но это его не успокоило. Вот сейчас самое время все кончить! «Я помог Антону украсть вашу собаку. Поезжайте по такому-то адресу и вы найдете Дикаря. Поезжайте скорее, пока он еще жив!»
А что будет дальше? Спасешь собаку и погубишь себя.
– Тебя как звать, паренек?
Опять долгое молчание.
– Погос Довлатян, – наконец прошептал мальчик.
Андрей высоко поднял брови.
– Побойся бога, малый! Какой же ты Довлатян? Посмотри на себя, на свои волосы, на свою курносую физиономию…
И тут Андрей наконец заметил, что мальчик плачет. Вцепился в корзинку обеими руками. Какие у него страдальческие, тоскливые глаза…
– Ты что, парень? Довлатян, что это ты слезы льешь?
Вовка читал в одной книжке про то, как кролик, преследуемый лисой, от страха бросился в объятия самого страшного своего врага – охотника. И сейчас, словно гибнущий кролик, Вовка уронил голову на грудь, обтянутую милицейской гимнастеркой.
