алой ткани и вытянула шею, аки лебедь белая, когда булку в зоопарке суют через прутья вольера. Увиденное заставило меня икнуть. Причем я икнула два раза, второй раз — контрольный.
И было отчего икать — над моей головой пропала полоса алой ткани. На её месте была неровная черная линия столешницы, а сама ткань каким-то образом переместилась на холст!
— Вот-вот, удивлена моей магией? Ошарашена? Хе-хе. А ведь я только-только начал. Да-да, ты всё правильно поняла — я буду тебя вместе с алой тканью переносить на портрет. Дело трудоемкое, поэтому прошу тебя не мешать.
Маг ещё раз окунул кончик платка во флакончик и провел новую линию. Надо мной ещё раз затрещало, и новая полоса алой ткани исчезла. Я невольно втянула голову в плечи.
— Вот это и есть моё жертвоприношение. Удобно, без крови и без криков. Видишь ли в чем дело — я не помню лицо своей возлюбленной, поэтому рисую тех, кого смогу украсть. Но если я ошибаюсь, то… Впрочем, ты сама видела неудачные портреты. А когда-нибудь я смогу нарисовать девушку, похожую на мою любимую Отражалочку, и она перейдет из зеркал туалетных комнат Академии в нарисованный портрет. Ты чем-то напоминаешь её, поэтому я надеюсь, что сегодня меня ожидает удача. Да что ты делаешь, во имя темных сил?!!
Пока он говорил, я набирала слюну, а как только сделал паузу, то в него полетел такой плевок несогласия… Да так удачно, что флакончик моментально наполнился, жидкость там смешалась с моей слюной и за секунду стала зеленой.
Мелочь, а приятно.
— Вот не гадина ты, а? Как с такими можно работать? Я перед ней душу изливаю, а она… Она изливает внутренние соки. Ну-ка, — маг попробовал нанести ещё мазок на свой холст, но на этот раз у него ничего не получилось.
Полоса алой ткани не пропала!
— Вот взяла и испортила волшебную краску. Эх, придется за новой идти. Ну что ты за студентка такая, а? Рыдала бы себе, как остальные, нет, она плеваться вздумала. Чего глаза таращишь? Сказать чего-то хочешь? Вон с иглотыками пока поболтай, а я за новой краской схожу.
Маг взмахнул платком, и я снова посыпала в его сторону ругательствами, на что он лишь горестно вздохнул и вышел из своей ненормальной студии.
Я осталась одна с сотней иглотыков.
— Марина, а ты не можешь ещё немного поругаться? — спросил «дед Мороз» после того, как бурчание мага стихло за дверью.
Я с недоумением посмотрела на него. Нет, ладно я извергала проклятия и слюни на голову блондинистого мага, но эти-то… Они всего лишь исполнители его черной воли, и они же спрашивают меня о ругани?
— Вам это зачем?
Бородатый иглотык почесал макушку и несколько растерянно оглянулся на своих собратьев.
— Да как тебе сказать… Ностальгия это, что ли. Мы в прошлом частенько такое слышали, когда Отражалка ругалась с Похотуном. Даже на сердце потеплело, когда ты начала ругаться. Давай ещё чего-нибудь загнешь?
Он попросил с такой затаенной надеждой в голосе, что я не смогла отказать мелкому бородачу. Покопавшись в памяти, извлекла на свет пару любимых выражений моего незабвенного отца, пусть земля ему будет пухом. Он всегда пускал их в ход, когда мужики за карточным столом уличали его в жульничестве. После этих идиом мужской запал немного утихал и у отца появлялся шанс исправить своё пошатнувшееся положение в обществе. Обычно он всегда справлялся, или же убегал.
Бедная мама, она всегда переживала за отца, когда тот уходил играть. А уж известие, что однажды он не смог убежать, и вовсе подкосило её. Я вспомнила своих родителей, расчувствовалась и добавила иглотыкам ещё от чистого сердца. К концу моего коротенького выступления они уже плакали навзрыд.
— Чего это с вами? — удивилась я.
Конечно же удивилась — впервые вижу, что забористым ругательствам рады, как глотку воды в жаркой пустыне. Мотыльки порхали в воздухе и утирали блестящие от слезок глазки. Я бы поняла, если они о моем жертвоприношении так плакали, но они же от выплеска эмоций ревут. Мне почему-то показалось, что их жизнь настолько пресна и убога, что даже мат вызывает тихую грусть.
— Спасибо, Марина. А чего-нибудь ещё? На память? — спросил бородач, а остальные согласно загомонили:
— Да-да, на память. Позабористее.
— Скажи ещё что-нибудь, милая девочка.
— Мы такого очень давно не слышали…
Я покачала головой. Если иглотыки так ущербны в плане эмоций, то их можно использовать. И на горизонте забрезжил шанс…
— Скажите, а почему вы так радуетесь ругательствам? Неужели у вас нет других развлечений?
— Нет у нас никаких развлечений, — хмуро пробурчал бородач. — Маг всегда молчит, а если и говорит, то только приказы. А нам бы хотелось снова слушать ругательства, как раньше, когда мы жили в Академии…
— Вы жили в Академии? — тут снова пришла моя очередь удивляться.
— Ну да, жили, пока нас вместе с Похотуном не выперли в его замок. Вредничали вредным и были добры с добрыми. Были как маленькие эльфы, только с иглами. И всегда острые шпильки в разговорах были нашим слабым местом. А как тогда ругалась Отражалка… Эх, золотые были деньки.
Остальные иглотыки согласно закивали, мне показалось, что черепа на полках тоже пару раз кивнули. Возможно, это всего лишь игра света.
— А почему вы не вернетесь обратно?
— Нам запретили показываться там. Сказали, что мы должны быть всегда рядом со своим создателем, — пробурчал бородач.
— Так это он вас создал? — ахнула я.
— Ну да, ему сначала было скучно, и он создал нас для развлечения студентов. А потом появилась Отражалка и он про нас совсем забыл. Совсем нас забросил, — всхлипнул один из иглотыков.
Вот на этой волне и надо сыграть! Надо поймать искру обиды и раздуть её в костер возмущения. Я даже улыбнулась своим мыслям.
— Так почему же он тогда вами помыкает? Мы же в ответе за тех, кого приручили… то есть создали. Мы, маги, должны всегда заботиться о существах, созданных нами. Вы же как дети для нас. Хорошие, добрые дети.
От удивления иглотыки перестали всхлипывать. Вся сотня дружно уставилась на привязанную к столу ораторшу, а я включила все те навыки дипломатии, которыми обладала. Вспомнила, как выступал на броневике незабвенный Владимир Ильич, вспомнила уроки ораторства от Болтуняго Скороговора и выдала горячую, обжигающую речь об ущемлении прав иглотыков и гнилом капиталистическом строе мага Похотуна.
Удивление, изумление, неприятие, непонимание, осмысление, угрюмость, приятие и решимость — вот какие эмоции скакали по лицам иглотыков,
