К Хотимску подошли в сумерках. Город, охваченный трещинами противотанковых рвов, лежал перед ними тихий и тёмный. Только ветер стучал железом на крышах да иногда слышался отрывистый собачий лай.
Наконец совсем стемнело. Партизаны ждали разведчиков, которые должны были перерезать телефонные провода.
Вот и они.
После лесных тропинок непривычно шагать по городским улицам, кажется, что стук сапог далеко разносится в тишине.
— Скорее, скорее!
Медведев почти бежит, зажав в руке тяжёлый маузер.
Ещё один поворот, а там городская площадь.
Ещё немного…
Ударил вдоль улицы пулемёт. Ему отвечают автоматы. Где-то впереди раз, другой, третий рванули гранаты. Это группа захвата ворвалась на площадь с другой стороны.
Николай, прижавшись к земле, короткими очередями бил по пулемётным вспышкам.
Рядом сухо щёлкал маузер командира.
А пулемёт не унимался. Плёл и плёл смертельную строчку, поливал улицы и дома горячим металлом. Каждая минута решала исход боя.
— Николай, — Медведев повернулся к адъютанту, — уничтожь.
— Есть.
Королёв сбросил тяжёлую шинель, остался в одной меховой безрукавке. Гранаты в карманы, автомат на шею и бегом, вдоль забора.
Вон, кажется, та самая хата. Не доходя до неё дома два, Николай плечом выдавил доску забора, пролез во двор.
Из будки, молча, без лая, бросилась большая лохматая дворняжка. Он на ходу пнул её сапогом, ломая плетень, выскочил на огороды. Вот наконец и нужный дом.
Николай проверил запалы в гранатах. До дверей несколько метров. Теперь некогда маскироваться. Рывком, ожидая очереди из окна, пересёк двор. Вот крыльцо, ступеньки.
Навстречу человек без шинели и каски. Мундир расстёгнут, в руках парабеллум.
Николай не видел его глаз, не видел лица. Только рука и вскинутый пистолет. Словно на ринге, ушёл нырком под эту руку. Над головой брызнул смертью девятимиллиметровый ствол.
Левой в челюсть!
Раз.
Нокаут.
Перепрыгнул через него. К дверям. Скорее. Пахнущая пороховой вонью темнота. Широко размахнувшись, бросил гранату. Дрогнул пол, тяжело заскрипели стены, горячий воздух на минуту ударил в уши. И сразу же тишина.
Потом внутрь дома, в темноту, веером из автомата полдиска. При свете вспышек увидел пулемёт, задравший к нему тупое рыло, трое на полу — мёртвые.
— Ура-а-а!
Мимо бегут свои.
На площади горит комендатура. Стоят, подняв руки, пленные. Всё. Хотимск взят.
Собрать документы, повалить телеграфные столбы, расклеить по городу листовки — дело получаса.
И опять отряд уходит в лес. Его провожает зарево над городом. Горят тюрьма, комендатура, полиция.
С каждым днём отряд доставлял всё больше и больше неприятностей оккупантам. Взлетали мосты, летели под откос эшелоны, горели на дорогах десятки вражеских машин.
Вражеское командование не на шутку было обеспокоено действиями отряда Медведева. Особенно после того, как партизанам удалось взорвать железнодорожный мост на линии Брянск — Сухиничи. В результате образовалась пробка, наша авиация, предупреждённая заранее, в щепки разнесла несколько вражеских эшелонов с техникой и живой силой. Важная стратегическая артерия гитлеровцев была надолго перерезана.
В ту ночь мела пурга. Снег бешено крутился вокруг деревьев, наметал сугробы, закидывал костры. Партизаны почти не спали. Ночь тянулась удивительно долго. Ближе к рассвету ветер утих. Тишина. Только слышно, как трещат на морозе деревья. Задымились костры. Повара начали готовить немудрёный завтрак.
Николай стоял у заснеженной сосны и слушал лес. Он жил какой-то своей особой, «штатской» жизнью. Казалось, никакой войны нет. Просто есть тишина, синий предрассветный снег, стук дятла и треск коры.
Взрыв гранаты был неожиданным. Он гулко раскатился в лесной тишине. И сейчас же ему ответили автоматы, зло и сердито.
— Отряд, в ружьё! Тревога!
К Медведеву подбежал боец из секрета.
— Товарищ командир! Немцы! Каратели! Окружают!
— Николай! За мной! — скомандовал Медведев и побежал, на ходу расстёгивая крышку маузера.
Увязая в снегу, они добрались до гребня оврага, залегли за стволы поваленных деревьев.
На этот раз бой будет тяжёлым. Но ничего, приходилось бывать в переделках и пострашнее.
Внезапно Дмитрий Николаевич толкнул его в бок. Николай поднял голову. Вот они!
На другой стороне оврага появились чёрные шинели. Впереди офицер.
Щёлкает маузер командира. Эсэсовец катится на дно оврага. И сразу же взметнулся снег, прошитый автоматными очередями. Рассыпавшись цепью, в рост, прижав к животу прыгающие автоматы, идут фашисты. Летит снег, падают срубленные свинцом ветки.
Сзади заговорили отрядные пулемёты, автоматы, винтовки. Королёв, плотно прижав приклад к щеке, ловил на мушку фигурки врагов. Странное ощущение, всё время кажется, что он стреляет мимо. Всё время в прорези люди в длинных чёрных шинелях. Но ничего, патронов хватит…
Отряд постепенно начал отходить.
Внезапно совсем рядом лопнула мина. Потом целый букет. Осколки били по деревьям, срезая кору.
Королёв осторожно выглянул из-за ствола дерева. Немцы совсем рядом, человек семь ползут по снегу. Он вскочил назло пулям, осколкам, смерти, бросил гранату. Все семеро ткнулись головами в снег.
А фашисты идут и идут.
— Уходите, Дмитрий Николаевич, — повернулся Николай к командиру, — я прикрою.
Перебежками, огрызаясь, уходили они в глубь леса. Бежали рядом — он и командир. Вдруг Медведев охнул и опустился на снег.
— Ранен, товарищ командир?
— Уходи, Коля! Уходи, приказываю! Двоим нам не выбраться. Я их задержу.
Дмитрий Николаевич вытер снег с маузера.
— Ну, что стоишь? — повернул он искажённое болью лицо. — Уходи!
Николай молча наклонился, поднял командира.
— Или вместе выйдем, или вместе умрём, командир.
Автоматы стегают по деревьям, пули шипят в снегу. Он бежал, проваливаясь по колено. Сердце стучало, рубашка стала мокрой, пот заливал глаза. Но он бежал. Били по ногам гранаты, спрятанные в карманах, прыгал на груди автомат.
Вот, наконец, под ногами твёрдый наст. Николай прибавил скорость. Ещё совсем немного.
Поляна. Тупое рыло пулемёта. Немцы. Человек пять. Как же быть?
Он опустил командира на землю.
— Ну что, Коля? Кажется, всё? — Медведев сморщился от боли.
Нет, не всё. Есть всего один выход. И это может сделать только он. Только он, потому что он — боксёр.
Но ведь это чертовски опасно. Один шанс из ста. Николай встал во весь рост, поднял руки и пошёл. Пошёл сдаваться немцам.
— Стой, — сзади хриплый, словно чужой, голос Медведева.
