Бок о бок стояли они перед шаманом, и тишина плыла над зрителями.
Я, сеньор, человек образованный и не верю ни в колдовское действие зловонной травы, сожженной на углях, ни в магические заклинания старика. Но, говорю вам, на поляне, которую мало-помалу захватывали сумерки, творилось волшебство.
Терпение, сеньор, конец приближается. Я должен рассказать эту историю именно так, потому что все случившееся этой ночью прочно запечатлено в моей памяти и занимает свое необходимое место в развитии событий.
Позже начались танцы, «бал». Под музыку гитар. Над площадкой пылали факелы, бросая свет и тени на танцующие пары.
Неподалеку в темноте горел костер лагеря Терстона. Уже глубокой ночью он появился на «балу», на который не был приглашен. Когда гитары играли медленное танго, и Лолита танцевала в руках своего жениха, я увидел, как гринго подходит к сеньору Симпсону, стоявшему возле площадки.
Я сделал шаг, кровь застыла в моих жилах при мысли о том, что сейчас произойдет.
Глаза гринго, устремленные на Лолиту, любовались телом девушки, которая, изгибаясь, следовала движениям своего жениха. Действительно, Лолита, танцующая танго, — зрелище, способное привлечь взоры любого мужчины.
Остальные покинули площадку, чтобы освободить место помолвленным. Танго — это танец молодости, вы понимаете, танец, позволяющий продолжить ухаживание.
Не отрывая взгляда от Лолиты, гринго сказал стоявшему рядом Симпсону:
— Надо полагать, после «бала» ее жених вернется на холмы. До свадьбы он не имеет права крутиться возле нее, не так ли?
В его голосе была насмешка, но сеньор Симпсон спокойно ответил:
— Да, он вернется на холмы… Туда, куда собираетесь и вы…
Слова Терстона не могли обрадовать Симпсона:
— Я отправляюсь завтра утром. Закончу свою работу и вскоре вернусь… чтобы отдохнуть перед отъездом в Соединенные Штаты. Дела прежде удовольствий, это мой девиз.
Я был недалеко от сеньора Симпсона и видел, как он содрогнулся всем телом.
Гринго облизал губы. Глаза его, разглядывающие Лолиту, чуть ли не вылезали из орбит.
Я тихонько приблизился к ним, и не стану отрицать, что моя рука лежала на рукоятке ножа. Сеньор Симпсон был моим другом, и я пока еще не знал, что у него на уме. Он был отцом, вы понимаете, а гринго рассматривал его дочь. И не о танго он, конечно же, думал.
Когда танец закончился, раздались аплодисменты. Лолита и ее жених гурийо, переводя дыхание, стояли лицом друг к другу. И в это мгновение тишины начала наигрывать гитара в странном ритме, похожем на далекий бой барабана в джунглях.
Одна за другой, остальные гитары подхватывали ритм, и Лолита прогнулась назад, облитая светом факелов, ее грудь приподнимала черные кружева свадебного платья. Выражение мечтательности преобразило лицо девушки.
Над толпой зрителей взлетели восторженные крики:
— Ола! Браво, ла Флуенсита! Э, ла Флуенсита!
Руэй Урреган, напряженно выпрямившись, стоял посреди площадки со скрещенными на груди руками и блестящими глазами. Он медленно поворачивался, а Лолита описывала вокруг него круги, щелкая пальцами поднятых над головою рук, как кастаньетами.
Это была флуенсита, сеньор. Танец-страсть гурийо. Зрелище, которое всякий мужчина сохранит в своей памяти до самой старости, пока у него еще будет необходимость в подобных воспоминаниях. Танец, который одна лишь невеста имеет право танцевать для своего возлюбленного.
Ах! в звучании гитар была горячечная лихорадка джунглей. Странная нота безумия, которая проникает в сердце человека, заставляя кровь в жилах двигаться толчками.
Быстрее, еще быстрее, таков был темп музыки, и Лолита описывала круги все быстрее и быстрее, неистово притопывая ногой и не отрывая глаз от своего жениха. Странная дрожь пробегала по мышцам ее юного тела, выгнутого назад, подобно натянутому луку.
Ах! сеньор, увидеть Лолиту, танцующую флуенситу, значит заставить в ваших жилах течь бешеный огонь молодости и любви. Даже сейчас, закрывая глаза, я оказываюсь возле той площадки…
Но кончилось это совсем неожиданно. Через головы зрителей перелетели и со звоном упали к ногам Лолиты с полдюжины американских долларов.
Музыка оборвалась. Лолита опустила округлившиеся глаза на монеты. Ее щеки залила краска стыда. Руэй Урреган обогнул это место с лицом, обагренным гневом.
Понимаете, сеньор? Это крайнее оскорбление. Знак презрения, адресованный танцовщице в кабаре, которая, чтобы заработать на жизнь, танцует с мужчинами.
Гринго повернулся и крупными шагами направился в темноту. Урреган бросился за ним с рукой на рукоятке кинжала, спрятанного в поясе.
Но сеньор Симпсон поймал его за руку и задержал. Я слышал, как он сказал молодому человеку на ухо:
— Нет. У него под рубашкой револьвер. Завтра он выходит в холмы на поиски нефти.
Это был конец «бала», сеньор. В сторону лагеря гринго бросались черные взгляды и бормотались угрозы. Руэй Урреган сказал своим друзьям несколько слов, и они отправились в холмы, не отомстив за обиду.
На следующий день мы свернули лагерь. Дела прежде удовольствий, вы понимаете.
В тот день мы прошли долгий путь, прежде чем стать на ночлег. На следующее утро мы углубились в холмы. А в полдень к нам приблизились двое индейцев верхом на длинношерстных пони. Они сказали, что им сообщили об американце, ищущем на холмах следы черной нефти.
Терстон ответил им возбужденным голосом и спросил, действительно ли они слышали об этой замечательной нефти?
Они рассказали ему о недалеком источнике, покрытом бурлящей черной пеной, которая горит. Он предложил им денег, чтобы отвести его туда, и они согласились, сеньор.
Он отправился с ними, приказав нам разбить лагерь и ждать его возвращения.
Мы стояли все вместе и смотрели, как он и индейцы исчезают на горизонте за небольшим холмом. Педро перекрестился и сказал: «Ступай с богом!», с трудом шевеля губами, разбитыми кулаком гринго.
Потом мы вернулись назад, и с тех пор уже никто не видел Терстона.
Нет, сеньор, ждать его было бессмысленно. Индейцы, которые увели его, были из племени гурийо. У них существует родовой закон: человек, оскорбивший женщину их племени, должен умереть до того, как солнце зайдет дважды.
И они повинуются этому закону.
Нет, сеньор, это бесполезно и, возможно, опасно искать улики. Даже для страховой компании это было бы неразумно.
Закон племени гурийо требует, чтобы тело приговоренного было обмазано медом, после чего его кладут на муравейник и привязывают веревками, сплетенными из трав. Муравьи, вы понимаете, не знакомы с американскими страховыми законами и не оставляют ничего, что могло бы быть опознано.
