— Как найти Антуана?
— Он, конечно, с франтирерами…
— А где они?
— Там, на холмах, в лесу… Да! Совсем забыла! Ведь брат булочника, младший Пейроль, сегодня уходит к ним. Он только что забегал справиться, не надо ли чего передать… Но что же это я сижу и ничем вас не угощаю!…
Со всей этой неразберихой просто голова идет кругом.
* * *
Теперь Роже не стал больше прятаться. Зачем? По дороге в городок люди окликают его и издали заговаривают с ним.
— Эй, Беро! Ты что, мобилизован?
Он отвечает им на том же местном говоре. С двумя рюкзаками за спиной Беро гордо шествует дальше.
В кафе у Тайфера пир горой. Хозяин выкатил на веранду бочку; его сын, Шарль, разливает вино в стаканы, а сам Тайфер ходит от одного посетителя к другому, повторяя всем и каждому:
— Нужно провозгласить Четвертую республику и назначить нового мэра.
«Этот, видно, уже метит на должность мэра», — думает Беро.
Папаша Тайфер кичится тем, что никогда не менял своих убеждений — он был и остается радикал-социалистом. Однако до войны, ссылаясь на религиозные взгляды жены, он послал своего сына к кюре принять первое причастие, а сегодня, когда приходится считаться с движением Сопротивления, он хочет послать его в маки.
— Куда именно, Тайфер? В «Тайную армию» или к франтирерам?
— Не все ли равно? Для меня движение Сопротивления, так же как и республика, неделимо.
У мэрии собираются группы людей, идут оживленные споры.
— Немцы еще в Бержераке, — говорит кто-то, — и все эти затеи могут нам дорого обойтись.
Беро подходит поближе. В толпе он узнает мясника Мерло, бакалейщика Булена, жандарма Лажони…
— Это безумие, — продолжает незнакомый Беро человек. — Нужно выждать, прежде чем ввязываться в подобную авантюру.
— Господин Костдуа, — обращается к нему невысокого роста мужчина с остриженными бобриком волосами, — неподходящий сейчас момент для подобных разговоров. Сегодня утром вас уже хотели арестовать как коллаборациониста. Я заступился за вас. Но если вы будете продолжать высказываться в таком духе, вас постигнет участь всех коллаборационистов.
Этого человека Беро хорошо знает. Его зовут Лусто, он крестьянин с равнины, сосед Борденавов. Лусто давно покинул свой дом и теперь скрывается в окрестностях. Говорят, что взрыв паровозного депо в Бержераке 1 января — его рук дело. Как бы то ни было, он несомненно занимает видный пост в «Тайной армии» и, кажется, даже командует всеми деголевцами в округе.
Из лавки Пейролей выходят сразу трое.
— Ты должен снабжать нас хлебом, — говорит долговязый парень, садясь на велосипед.
— Достаньте мне муки, — отвечает булочник.
Жозеф Пейроль — товарищ Беро по полку, преждевременно располневший мужчина лет тридцати; у него грубое, кирпичного цвета лицо. Поднявшись спозаранку, он еще не покидал своей пекарни, но уже знает все новости: арестованы коллаборационисты, включая Борденава, но его сына, к сожалению, не удалось разыскать; дороги контролируются отрядами движения Сопротивления; все мужчины в поселке получили соответствующие задания… Сам он предпочел бы уйти в маки, так как опасается, что дела его здесь становятся плохи — слишком уж он на виду. Но ему приказано оставаться на месте, в своей пекарне. А вот брат его, Поль, который моложе Жозефа на десять лет, сегодня отправляется в партизанский отряд.
— Я пойду вместе с ним, — говорит Беро.
— Ты? А я думал, ты с кагулярами[3].
— Нет, ты что, шутишь?
— Не сердись, идем, позавтракаешь с нами.
Поздоровавшись с Фернандой Пейроль, которая приходит в отчаяние при мысли, что из-за всех этих волнений обед у нее не поспеет вовремя, Роже снимает с себя рюкзаки и без излишних церемоний усаживается за стол.
— Если так будет продолжаться, я никогда не доберусь до места, — шутит он.
— Сегодня днем я должен доставить партизанам хлеб, — отзывается булочник, — и заодно подвезу вас с братом на своем «газогене».
— Добрый день, господин майор!
Лусто, узнав местного учителя, оборачивается и протягивает ему руку.
— Э, да вы, я вижу, надели форму! — говорит он.
Школьный учитель, в новеньком с иголочки мундире лейтенанта, который еще больше подчеркивает его высокий рост, улыбается, поблескивая очками.
— А разве сегодня не день мобилизации?
Бернар Лусто не испытывает никакой симпатии к этому краснобаю, два года назад занявшему должность учителя в Палиссаке. Он почувствовал к нему неприязнь с первой же встречи. «В этой войне, — заявил тогда учитель, — самое главное не скомпрометировать себя и сохранить свои силы… для будущего». «Трус и карьерист», — определил его Лусто. И все же так приятно видеть французскую форму, да еще в день высадки союзников!
— У вас все готово? — спрашивает Лусто.
— Ждем ваших распоряжений.
— Хорошо, займитесь вопросами снабжения населения продовольствием и следите за поддержанием порядка. Лажони и его люди обеспечат смену отрядов, наблюдающих за дорогами.
Убедившись, что револьвер, спрятанный под его кожаной курткой, в случае нужды можно легко достать, Лусто садится на свой мотоцикл. Он с шумом проносится мимо мэрии, и группа беседующих людей невольно поворачивается в его сторону, а жандарм Лажони прикладывает руку к кепи.
— Вот это человек! — говорит Тайфер многочисленным посетителям, собравшимся у него на веранде.
Крестьянин, которого теперь официально именуют «майор Лусто», мчится на мотоцикле, подставив грудь ветру, с радостным сердцем, ощущая в себе небывалый прилив гордости… Не потому, что ему льстит его высокий чин. У него нет мундира, и он никогда не носил погон. Когда месяц назад начальник объявил ему о повышении, он не был ни польщен, ни удивлен. Его давно уже установившийся авторитет не нужно было поддерживать при помощи нового чина. Правда, до сих пор Лусто считал, что его влияние распространяется только на ограниченный круг лиц, связанных с ним общим делом. А сегодня он убедился, что пользуется известностью среди всего населения. Следовательно, он имеет право, и даже обязан, со всей серьезностью отнестись к своему новому положению. Но он также знает, что с этим связана большая ответственность: нужно показать себя достойным занимаемого поста. Однако бремя ответственности не страшит Лусто. С того осеннего дня, когда господин Распиньяк пригласил его к себе, чтобы представить некоему Сирано, у него появилось сознание, что он выполняет свой долг; он почувствовал, что стал другим человеком…
Какой неожиданностью была эта встреча с Сирано! Лусто никогда бы и в голову не пришло, что господин Вильнуар, промышленник из Перигё, которого он встречал в свое время на собраниях «Боевых крестов», вдруг появится перед ним под кличкой «Сирано» и скажет в присутствии господина Распиньяка:
