— Теперь хватит!
Но именно в это мгновение появился молодой индеец, который с удивительным проворством и ловкостью стал расталкивать собак, намереваясь подойти к саням. Хичкок ударил его прикладом, и тот упал сперва на колени, а затем навзничь. Свидетелем этой сцены был бегущий вслед за ним колдун.
Хичкок приказал Сипсу гнать собак. Девушка гикнула, и собаки, точно сорвавшись с цепи, помчались вперед. Сипсу стоило больших усилий удержаться на высоко подскакивавших санях.
Надо было думать, что боги разгневались на колдуна, ибо поставили его на пути саней Хичкока. Передняя собака, задев лыжи колдуна, сбросила его наземь, а остальные девять собак подмяли его под себя и протащили над ним сани. Однако он тотчас же вскочил на ноги, и неизвестно, на чьей стороне оказалась бы победа, если бы Сипсу не догадалась несколько раз ударить его тяжелым бичом по глазам. На помощь ей подоспел Хичкок и ударил его с такой силой, что несчастный индеец отлетел на несколько футов. После того колдун вернулся в лагерь, умудренный опытом насчет силы кулака белого.
Рассказывая о случившемся начальнику и совету старейшин, колдун чувствовал большую ненависть ко всем белым без исключения.
— Ну, вставайте, лентяи, вставайте, довольно вам спать. Завтрак будет готов еще до того, как вы оденетесь.
Дэйв Уэрц сбросил с себя меховое одеяло, приподнялся и зевнул. Хевс потянулся и, обнажив худые руки, стал лениво потирать их.
— А любопытно знать, где провел эту ночь Хичкок? — сказал он, потянувшись за мокасинами.
Мокасины за ночь промерзли, и Хевс в носках, на цыпочках, подошел к огню, чтобы отогреть их.
— Он хорошо сделал, что уехал, — продолжал он. — Хотя, с другой стороны, он прекрасный и выносливый работник.
— Это правда. Только уж слишком любит командовать. Это его самый главный недостаток. Сипсу вряд ли хорошо придется с ним. Что-то он чересчур сильно заботится о ней. Подозрительно!
— Ну, ерунда! Ничего серьезного нет. Хичкок часто поступает из принципа. На его взгляд, индейцы поступают неправильно. Нельзя спорить: конечно, это неправильно, но при всем том мы не имеем никакого основания вмешиваться в дела индейцев. Пусть себе делают, что хотят. Напрасно Хичкок поторопился с дележом.
— Принципы — вещь хорошая, но в свое время и на своем месте. А кто едет на Аляску, тому лучше на время схоронить принципы дома.
Уэрц подошел к Хевсу и стал вместе с ним отогревать мокасины.
— А может быть, ему следовало бы помочь?
Зигмунд озабоченно покачал головой. С одной стороны, ему надо было следить за бурно кипящим кофе, с другой стороны — поджарить мясо. При всем том он не мог отделаться от мысли о девушке с глазами, как летнее море. А думая о ней, он не мог не петь.
Его товарищи, перекинувшись еще несколькими словами, умолкли. Уже было семь часов утра, но до рассвета оставалось еще добрых три часа. Погасло северное сияние, и среди глубокой темноты палатка была единственным базисом света. На темном фоне резко и четко вырисовывались фигуры людей. Воспользовавшись гробовым молчанием, Зигмунд стал петь громче и совсем громко запел последнюю строфу своей любимой песенки:
Только год промчится, и лоза созреет…
Вдруг раздался оглушительный залп ружейных выстрелов.
Хевс застонал, сгорбился, сделал мучительное усилие выпрямиться, но тотчас же замертво свалился на землю. Голова Уэрца свесилась на грудь, и он весь стал медленно опускаться. Он вдруг заметался, и на губах его показалась пена. А золотоволосый Зигмунд вскинул руки и свалился поперек костра. Так и чудилось, что сейчас снова зазвучит его неоконченная песня…
Глаза колдуна были так подбиты, что превратились в сплошное темное пятно. Он поссорился с начальником племени из-за ружья Уэрца. Кроме того, он позволил себе набрать бобов больше, чем следовало. Но главным образом ссора возникла из-за того, что он присвоил себе медвежью шкуру. Все, вместе взятое, явилось причиной очень дурного расположения духа колдуна. Его настроение еще больше испортилось, когда, желая убить собаку Зигмунда, он погнался за ней, но по дороге споткнулся, упал в яму и вывихнул себе плечо.
Разграбив лагерь белых, индейцы вернулись домой, и тогда среди женщин началось великое ликование.
Несколько дней спустя в соседний лес забрело стадо оленей, которое целиком было перебито индейскими охотниками. Индейцы решили, что боги смилостивились, и с тех пор стали относиться к колдуну, ставленнику богов, с еще большим уважением.
Спустя некоторое время после того собака, подарок золотоволосой девушки, пробралась в опустевший лагерь и всю ночь и весь день выла над своим мертвым господином. Затем она исчезла, а через несколько лет индейские охотники стали замечать странную перемену в волках. Перемена главным образом выразилась в оттенках шерсти, каких раньше не замечалось.
1901
