Эмма приникла к гриве коня, на секунду зарываясь лицом в теплое пламя, обхватила его за шею, чувствуя охватывающее ее яростное ликование.
– Мы справимся, – крикнула она, и, словно бы подтверждая ее слова, жеребец вскинулся на дыбы и, громогласно заржав, бросился вперед, туда, где терялись, заметаемые снегом, следы демонят.
Это была безумная скачка. Амистр промчался вокруг города, точно заключая его в кольцо, а потом поскакал по улицам Сторибрука, и шуликуны, истошно скрипя, бросались наутек. Эмма создавала в ладонях огненные сгустки и, смешавшись с пламенем гривы жеребца, они обжигали демонят, заставляя тех бежать что есть мочи.
– Прочь! Прочь из нашего города! – кричала Эмма, поддавшись сумасшедшему азарту, кипевшему в ее жилах, и Амистр послушно гнал перед собой этих существ, направляясь к едва затянувшейся тонким льдом реке. Всех, всех до единого!
Припорошенный свежевыпавшим снегом лед зашипел под раскаленными копытами чудесного коня, и он остановился на берегу, шумно дыша и переступая ногами. Им больше ничего не надо было делать – обезумевшие от ужаса демонята, спотыкаясь и падая, изо всех сил стремились к округлой, кажущейся черной полынье, толкаясь за право первыми сигануть в стылую воду. Эмма провожала их взглядом, чувствуя, как горячка погони постепенно оставляет ее. Вот Амистр заржал коротко и сердито, и последние шуликуны, в панике поскрипывая, что есть духу припустили к воде. Всплеск, – и лишь цепочки округлых следов от копытцев тварей да темный провал полыньи напоминали о том, что сейчас произошло.
Эмма соскользнула с широкой спины жеребца, скатившись вдоль округлого бока, чувствуя, как ноги подрагивают от несущегося по венам вместе с кровью адреналина. Амистр всхрапнул, осторожно повернулся, и женщина обняла жеребца за голову, закрыла глаза, прижимаясь лбом к его широкому лбу.
– Спасибо тебе, Амистр, – прошептала она. – Ты даже не представляешь, как был нужен.
Жеребец шумно выдохнул ей в лицо, его дыхание напоминало тепло костра, и Эмма, поняв, тихо рассмеялась:
– Ну, конечно же, ты представляешь, правда? Поэтому и пришел ко мне.
Она в последний раз зарылась руками в огненную гриву, пропуская языки теплого пламени сквозь пальцы, провела ладонью по изящно выгнутой шее.
– Спасибо, – шепнула она снова. – Если вдруг тебе понадобится помощь, можешь всегда обратиться ко мне.
Жеребец мотнул головой, покосившись на нее налитым пламенем глазом, весело заржал, так, что эхо заметалось между деревьями, и, взвившись на дыбы, широким наметом помчался прочь, выбивая копытами искры из прибрежных камней.
– Спасибо! – крикнула Эмма вслед, видя, как исчезает в заснеженной ночи пламя ее спасителя.
Слабость накатила, прижимая ее к земле, словно с исчезновением Амистра женщину покинули силы. Собрав волю в кулак, она прикрыла глаза, растворяясь в дымке телепортации.
Ее ждали дома. Все.
– Свон! – Киллиан бросился вперед, обнимая и прижимая к себе любимую, удерживая ее на ногах. Мигом оценив ее состояние, мужчина осторожно подвел ее к дивану, помогая опуститься. – Как ты, родная?
Эмма потянула его за собой, усаживая рядом, прижалась виском к его плечу, чувствуя себя в безопасности в кольце крепких рук. Ее родные были рядом, все – Киллиан, Генри, родители, Реджина, малыш Нил в люльке… Женщина устало улыбнулась:
– Все в порядке. Амистр помог прогнать всех до единого шуликунов. Кажется, они до жути его боялись. А потом он ушел.
– А кто это вообще? – не сдержался Генри. – Откуда он взялся? И почему помог? И откуда ты вообще узнала, кто он?
– Могу только догадываться, – Эмма неловко пожала плечами. – Я была напугана, растеряна, отчаянно молила о помощи, и, кажется, моя магия сама призвала его.
– Ох, Эмма… – Мэри Маргарет осторожно обняла дочь. – Ты выглядишь такой усталой.
– Это не важно, как остальные? Что с жителями города? Что с лошадьми?
Реджина терпеливо вздохнула, не удержавшись от того, чтобы не закатить глаза:
– Не волнуйся, все живы и здоровы, а лошадей мы почти сразу нашли, успокоили и привели в порядок, теперь они в конюшне.
Киллиан мягко сжал ее плечо:
– Душа моя, ты снова спасла всех. А теперь тебе пора отдохнуть.
Эмма обвела сонным взглядом гостиную с одинокой елью у окна, с кучей полуразобранных коробок, с мотками гирлянд в углу, с остатками печенья на тарелке… Неужели это было еще… недавно?
– Сколько сейчас времени? – спохватилась она, понимая, что не имеет об этом ни малейшего представления.
– Уже четверть часа после полуночи, – Генри взглянул на наручные часы. – Счастливого Рождества, мам. И тебя, мам. И вас…
– С Рождеством, – зазвучали вразнобой поздравления.
– С Рождеством, Свон, – Реджина улыбнулась неожиданно тепло. – Ты молодец.
– С Рождеством, – шепнул Киллиан.
Эмма широко зевнула, запоздало прикрывая рот ладонью. Глаза слипались – приходилось каждый раз заново вспоминать, как открыть тяжелые веки.
Все поспешно засобирались по домам.
– Увидимся завтра, – махнули на прощанье родители, крепко держа люльку-переноску с безмятежно посапывающим Нилом, и плотно закрыли за собой дверь.
– Пока, мам! – Генри коснулся плеча Реджины и они вместе исчезли в клубах телепортации.
Киллиан нежно погладил Эмму по щеке:
– Ты как, доберешься до спальни сама, или тебя туда унести?
– С твоей помощью…
Пять минут, чтобы, цепляясь за мужчину, подняться на второй этаж, посетить ванну и туалет, скинуть грязную одежду и, натянув пижаму, уснуть, едва коснувшись головой подушки.
Наутро Эмма еще какое-то время лежала, зажмурившись. Она не помнила, что ей снилось, но это точно было что-то хорошее, светлое и очень приятное. Постепенно просыпаясь, она пошарила рукой рядом, но не обнаружила Киллиана. Пришлось открывать глаза.
В комнате царил полумрак из-за плотно задернутых штор, дверь тоже оказалась прикрыта. Эмма широко зевнула, потянулась за мобильным, проверяя, который сейчас час.
Ого! А она разоспалась не на шутку! Не удивительно, что просыпающийся ни свет ни заря Киллиан давно уже был на ногах.
Шаркая комнатными тапочками, Эмма толкнула дверь. И глубоко, недоверчиво вдохнула, ощутив знакомый сладковатый запах сдобной выпечки. Сон как рукой сняло. В мгновение ока Эмма сбежала по лестнице и замерла на последней ступени.
Они все были здесь, в гостиной, обернувшись на ее появление – Киллиан, Генри, Мэри Маргарет, Дэвид с Нилом на руках, Реджина…
– Вы… – растерянно протянула Эмма и осеклась, переводя взгляд с улыбающихся родных на изменившуюся до неузнаваемости гостиную. Футы блестящей мишуры, десятки разноцветных шариков, множество свечей и рождественских фигурок, и сияющая тысячью крохотных огоньков наряженная елка с грудой подарков в пестрой фольге придавали комнате почти сказочный облик.
Киллиан шагнул к ней, глядя в глаза и улыбаясь, взял за руку, поднес к губам, мягко целуя.
– Мы не могли допустить, чтобы ты снова осталась без праздника. Надеюсь, ты не обидишься на наше самоуправство?
Эмма медленно покачала головой, заморгала, чувствуя, как пощипывают уголки глаз непрошеные слезы.
– Вы сделали это… для меня?
– Ну конечно для тебя, Эмма! – Мэри Маргарет ласково улыбнулась дочери.
– Конечно для тебя, мам, – Генри закатил глаза, будто удивляясь ее непонятливости. – Рождество ведь семейный праздник, верно?
Реджина молча посмотрела на нее своим фирменным-«мисс-Свон»-взглядом, тихонько фыркнула, приподнимая уголки умело подкрашенных губ в улыбке, и в этот момент Эмма наконец поверила, что это – правда.
У нее есть семья.
Она больше не одинока.
Счастье – такое огромное и искрящееся, словно тысяча солнц – наполнило ее изнутри, согревая до кончиков пальцев, и, не в силах сдержаться, Эмма с радостным писком бросилась в объятья Киллиана. Мужчина, чуть пошатнувшись от неожиданности, притянул ее к себе, крутанул, зарываясь лицом в ее спутанные после сна волосы:
