Настроение у него было такое же плохое, как состояние кошелька. Хотя миссис Гирдвуд не указала истинной причины, почему он должен отложить предложение ее дочери, Свинтон о ней догадывался. Он был почти уверен, что вдова явилась в Англию, чтобы разузнать о нем.
А каков будет результат? Разоблачение! Как может быть иначе? Имя его известно в определенных кругах Лондона. Известен и его характер. Если она до всего этого доберется, брак станет невозможен.
Он уже достаточно хорошо представлял себе проницательность этой женщины, чтобы понимать: она никогда не допустит, чтобы он стал ее зятем, пока не убедится в наличии у него титула: только титул в ее глазах сделает его приемлемым.
Хотя игра еще не кончена, у него на руках остаются плохие карты. Тем более необходима сейчас искусная игра.
Каким должен быть его следующий ход?
Именно об этом он думал, куря трубку.
– Никто не приходил, пока меня не было? – спросил он у жены, не поворачиваясь к ней.
Если бы повернулся, заметил бы, что она слегка вздрогнула, услышав его вопрос. Фэн неуверенно ответила:
– О! Нет… да… теперь я, кажется, вспомнила. Был посетитель – один.
– Кто?
– Сэр Роберт Котрелл. Помнишь нашу встречу в Брайтоне?
– Конечно, помню. Нелегко забыть имя этого щенка. Зачем он приходил?
– Хотел увидеться с тобой.
– Правда? Откуда он узнал, где мы живем?
– А, это! Я встретила его как-то, проходя по Кенсингтон Гарден, у начала Лонг Уок. Он спросил меня, где мы остановились. Вначале я не собиралась ему говорить. Но он сказал, что ему очень нужно увидеть тебя; поэтому я дала ему наш адрес.
– Меня не было дома!
– Я ему сказала это; но сказала, что жду тебя со дня на день. Он пришел спросить, не вернулся ли ты.
– Правда? Интересно, какое ему дело до моего возвращения? Ты встретилась с ним на Лонг Уок? Вероятно, каждый день ходила на Роу?
– Нет, Ричард. Я была там только два или три раза. Ты не должен меня винить за это. Хотела бы я знать, кто согласится вечно оставаться в этой жалкой квартире, со сварливой хозяйкой, которая всюду сует нос, словно хочет убедиться, что я не уношу содержимое наших чемоданов. Небо видит, какая это жалкая жизнь, как она мне надоела!
Посмотрев на бедную остановку квартиры, на голову и хвост селедки на столе, на другие остатки убогого завтрака, Свинтон не мог не почувствовать правды слов жены.
Да и тон их подействовал на него. Больше это не было властное противоречие, к которому он привык за первые двенадцать месяцев своего брака. Оно кончилось в тот день, когда ножка стула пришла в соприкосновение с головой его любимой жены, вызвав легкий кровоподтек на виске – как пятно на безупречном мраморе статуи. С этого времени его супруга превратилась в совершенно другую женщину – по крайней мере в отношении к нему. У них и раньше было много ссор и обменов упреками, но вперые он обратился к насилию. И это произвело на нее впечатление. Она знала, что он трус, однако он доказал, что достаточно храбр, чтобы ударить ее. С этого момента она стала его бояться. Отсюда ее дрожь, когда она отвечала на вопросы о посетителе.
Было время, когда Франс Уайлдер не дрожала бы от такого вопроса и не запиналась бы, отвечая.
Она начала снова и снова проявлять признаки замешательства, но в это время снаружи послышались шаги и кто-то постучал в входную дверь.
Не сильный стук почтальона, а постукивание джентльмена или леди; судя по мягкому звуку, скорее леди.
– Кто бы это мог быть? – спросил Свинтон, извлекая трубку из зубов. – Надеюсь, не к нам.
В Лондоне мистер Свинтон не любил неожиданных посетителей. Слишком многих он одурачил, чтобы радоваться звонку в дверь или стуку дверного молотка.
– К нам не может быть, – насмешливо ответила его жена. – Некому к нам приходить; разве что кто-нибудь из твоих старых друзей узнал о твоем возвращении. Ты никого не встречал, возвращаясь?
– Нет, меня никто не видел, – мрачно ответил муж.
– Наверху живет семья – в квартире с гостиной. Наверно, к ним или к хозяевам.
Этому предположению противоречил диалог, который донесся из коридора. Кто-то спросил:
– Миссис Свинтон дома?
Вопрос был задан мужским голосом.
– Да, сэр, – ответила ирландка привратница, открывшая дверь.
– Передайте ей мою карточку; и спросите леди, могу ли я увидеть ее.
– Клянусь Юпитером! Это Котрелл! – прошептал экс-гвардеец, узнав голос.
«Сэр Роберт Котрелл» было написано на карточке, которую принесла служанка.
– Пригласите его, – сказал Свинтон, не дожидаясь согласия жены; та, выразив удивление этим неожиданным посещением, встала и исчезла в спальне.
В ее исчезновении было что-то странное, которое внимательный муж обязательно заметил бы. Однако Свинтон не обратил на это внимание: он обумывал интересную и полезную мысль, которая только что пришла ему в голову.
Свинтон не любил сэра Роберта Котрелла и не мог представить себе причины его посещения, однако сразу решил пригласить его. В ноздрях его все еще стоял запах селедки; он предпочитал этому запаху аромат, исходящий от батистового носового платка добродушного баронета – он знал, что таков характер сэра Роберта.
Не собираясь спрашивать отчет у своего брайтонского знакомого, Свинтон приказал служанке провести его.
И сэра Роберта провели в комнату.
Глава XL
Осторожный баронет
Баронет выглядел несколько разочарованным, увидев хозяина, на встречу с которым не рассчитывал.
Однако он привык к таким сюрпризам и не смутился. Он имел представление о характере бывшего гвардейца. Знал, что ему не повезло, и в таких обстоятельствах не мог быть слишком любопытным.
– Ах, Свинтон, мой дорогой, – воскликнул он, протягивая руку в кожаной перчатке. – Рад увидеть вас! Мадам сказала мне, что ждет вашего возвращения. Я просто заглянул, чтобы узнать, не вернулись ли вы. Я слышал, вы были в Париже?
– Да, – ответил Свинтон, с сердечным видом пожимая протянутую руку.
– Ужасные там дела. Удивительно, что вы вернулись с целой шкурой.
– Клянусь Юпитером, это все, что я привез с собой.
– Правда? А что вы хотите этим сказать?
– Я отправился туда получать долг. Но вместо этого потерял все, что у меня с собой было.
– Как это получилось, мой дорогой?
– Ну, по правде говоря, я сел играть в карты с французскими офицерами, которых встретил в Миль Колон. Это была их проклятая экарте. Они знают игру лучше меня; и очень скоро я все проиграл. Едва хватило на возвращение. Слава Богу, я снова здесь; хотя одно небо знает, как я переживу зиму! Прошу меня простить, сэр Роберт, за то, что беспокою вас своими личными делами. Я в таком состоянии, что с трудом понимаю, что говорю. Проклятая Франция и французы! Никогда не поеду туда снова.
Сэр Роберт Котрелл слыл богатым, однако не привык безрассудно тратить деньги – на мужчин. С женщинами он был менее скуп; хотя и в этом случае он тратил деньги только в том случае, если иным способом не мог добиться благосклонности. Он был одним из тех кавалеров, которые предпочитают достигать победы самым дешевым способом; а победив, не тратят деньги на закрепление успеха. Подобно бабочке, он перелетал с цветка на цветок.
То, что он пришел вовсе не в надежде увидеть Свинтона, а чтобы повидать его жену, муж знал так хорошо, как будто сэр Роберт открыто в этом признался. Знал он и мотив посещения, тем более после такого поверхностного объяснения.
Именно это знание и заставило бывшего гвардейца углубиться в описание состояния своих финансов. Таким деликатным способом он давал знать, что не обидится, если ему предложат взаймы.
Перед сэром Робертом возникла дилемма. Месяц назад он бы не задумывался. Но за этот месяц он несколько раз встречался с миссис Свинтон – и на Лонг Уок, и в других местах. Он считал свою победу обеспеченной и не хотел оплачивать уже достигнутый триумф.
Поэтому он не торопился понимать деликатный намек.
