— Владей! — коротко проговорил он.
— Ну? — не понял Миша.
— Выстрел был довольно точный…
— Какой выстрел? — сначала не сообразил младший Первухин. Потом лицо его напряглось, светлые глаза сузились, рот сжался. — Ты откуда знаешь?
— Чаю налей, — приказал Василий.
Он повесил над кроватью свою берданку, снял пиджачок и свитер, пошел умываться, а когда вернулся, стаканы уже были налиты и бутерброды приготовлены. Он сел, выпил стакан и только тогда позволил себе улыбнуться.
— Значит, Михаил Сидорович, вам интересно знать?
— А хоть не говори! — сердито ответил брат. — Разыгрываешь — и думаешь, на розыгрыш пойду. Зачем на шахту прибежал? Дома порядок?
— Вполне.
— Как там с сенокосом?
— Не будет.
— Чего не будет?
— Сенокоса… Корову батя продает. Лидкиной молочной премии с фермы вполне хватает. Расчета нет свою скотину держать. Мамаша тоже на ферму пошла телятницей. Лидия теперь над нею главная. Сестренка у нас — красота! Урожай в колхозе ожидается невероятный. И вообще дым столбом: до уборки спешно плотину кончают для электрификации… Электростанцию уже поставили и железом накрыли. Такую пятилетку развернули, представить невозможно!
— Да ты долго меня будешь водить! — не вытерпел Миша. — Честное слово, разговаривать с тобой не стану! Уходи, откуда пришел, поперечный! Мне спать надо! — И он в сердцах стал шумно заводить будильник.
— Брось, машину сломаешь! — остановил его Василий и отобрал будильник. — Завтра со мной в отпуск пойдешь. Никита Федорович согласие дал тебя на сенокос отпустить. Только ты ему не сболтни, что сенокоса не будет. Понятно?
Это было свыше сил младшего брата: он кошкой прыгнул на Василия, повалил его на кровать, схватил за горло.
— Говори! — пыхтел он. — А то задушу! Говори, а то…
— Да ну тебя! — высвободился Василий. — Закрой окно, будем дела обсуждать. Сначала доложи, как пожар был. Почему Павел Петрович на Конской Голове болеет?.. А ты не знал?
Когда Василий рассказал брату, что узнал, а Миша передал ему все, что слышал от других, Василий вскочил, прошелся по комнате, сумрачно посмотрел на брата.
— Не верю! — сказал он. Подумал и добавил: — Проверить нужно.
— Проверь-ка!
— Вот и проверим… Ну не все, конечно, а что сможем. Вместе на «сенокос» пойдем. Товарищ Колясников на нас рассчитывает.
— Колясников? Ты что же, с ним говорил?
— Коли он на нас рассчитывает, значит говорил… Соображать все-таки надо!
Беседа братьев продолжалась долго, а когда кончилась, они, не глядя на ночь, занялись сборами в дорогу. Сборы начались тем, что братья набили несколько патронов с расчетом на самого крупного зверя, какой только может встретиться в Баженовском районе, известном своей замечательной охотой,
Абасин был уверен, что в этот день увидится с племянницей, и действительно, уже затемно Валентина постучалась в его дом.
— Входи, входи! — пробормотал Максим Максимилианович; помогая ей снять мокрый макинтош, испугался: — Да ты совсем промокла!
Он заставил Валентину сесть в кресло, взглянул ей в глаза и совсем расстроился — такая мука читалась в них.
— Где Павел? — спросила она нетерпеливо.
— Самотесов говорит — в Горнозаводск уехал на машине.
— В Горнозаводск?! Зачем в Горнозаводск?
— Меня интересует не то, зачем он уехал, а как он уехал. Ведь совсем больной человек… Ты только что приехала?
Она коротко рассказала о своих мытарствах. Днем от одного знакомого в Кудельном узнала, что вызов Павла в Горнозаводск был ложным и что Павел будто снят с работы за халатность. Валентина бросилась в Новокаменск, с попутной машиной добралась до Клятой шахты, не застала там ни Павла, ни Самотесова и отправилась к Абасину.
Усталая, разбитая, она долго сидела, закрыв лицо руками, забыв о дяде, который не находил себе места.
— Пришла беда, а я ничего не понимаю, как в лесу потерялась! — вдруг воскликнула она. — Сядь и расскажи, что случилось. Слышишь, все расскажи!
— Сам-то я что знаю! — беспомощно развел руками Максим Максимилианович. — Такое на парня навалилось!..
— Но ведь надо же понять, разобраться. Павел задумал свою судьбу так честно, работал так много, и вдруг его сняли с работы, все рухнуло. Почему? В чем его обвиняют?
— Тяжело об этом говорить…
— Думаешь, незнание легче! Что же ты молчишь? Помнишь, ты здесь, в этой комнате, сказал мне, что на Клятой шахте есть какие-то строительные неполадки… Постой! В Конской Голове мы беседовали с Павлом. Он сказал, что раздался голос, который его лично обвинил в авариях, что после этого Павел стал рассматривать каждую новую аварию как подпорочку этой гнусности… Что это за голос? Как получилось, что аварии подтверждали обвинение? Ничего, ничего не понимаю!
— Я не намного больше знаю, родная… Самотесов сказал мне, что Павел какое-то анонимное письмо получил, что порочащие материалы пришли в партбюро, в прокуратуру. Вот, наверно, Павел Петрович этот голос и имел в виду.
— Да, вероятно… Постой, на чем держатся обвинения? Я спросила Павла, он не успел мне ответить…
— Да на чем же подлость может держаться! Ни на чем, почти ни на чем, а получается в целом крепко. Ну, хотя бы характер аварий: они все тонко задуманы, они резали по живому месту. Возьми последний случай: нужно принимать новую партию работников, а на шахте горят общежития, каркасы сборных домов. И еще одно: почти все аварии получались в отсутствие Павла Петровича…
— Да, правда, — подтвердила Валентина, сдвинув брови.
— Вот видишь… Это тоже козырь обвинителям: мол, Расковалов вредил, оставаясь вне подозрений…
— Но кто же может поверить, что человек так грубо, так неумело себя выгораживает!
— А в последнее время охрана стала сообщать, что Павла видели в тех местах, где потом аварии эти получались. Потом об отце Павла вспомнили, о том, что Петр Павлович в Новокаменске работал.
— Да, это я уже знаю. Знаю даже, что он Клятой шахтой управлял и будто взорвал ее.
— Это еще что! Утверждают, что Расковалов был владельцем Клятой шахты…
— Боже мой!.. Но Павел не знал об этом, не знал?
— Ты это так спрашиваешь, будто веришь, что Петр Расковалов был владельцем, а ведь это главная дичь и есть. Как он мог стать владельцем шахты, откуда он средства мог взять! Зарабатывал он мало. А как это доказать за давностью времени, как выдумки эти опровергнуть? Вот и выходит: сын за отцово наследство цепляется.
