— Это, знаете, моя бывшая… жена.
Профессор растерянно взглянул на Марича, раздвинул губы, собираясь что-то сказать, но не смог, а может, сдержался и затем, взяв за руку ученика, лишь покачал головой и тихо проговорил:
— Какое несчастье, какое несчастье.
Молчаливо постояли еще немного, после Марич сбросил с себя плащ и осторожно накрыл труп. Но перед глазами все мелькала и цвела пламенная красная шапочка.
— Пойдем? — сердечно обратился Марич к Горскому.
Они быстро зашагали навстречу отряду, который с радостными криками приближался к ним. По дороге Марич схватил профессора за руку и виновато улыбнулся:
— Простите, Валентин Андреевич, я же поздороваться с вами забыл.
Оба на ходу пожали друг другу руки.
* * *
Собственно, читатель, мне, как автору, больше нечего добавить к этим страницам.
Конец?
Но конец вы знаете без меня, потому что наверняка читали в прессе, что Совнарком ассигновал специальные средства на разработку аэролитной массы. Она составляет более 50 млн. тонн чистого никелистого железа.
Весной (об этом также подробно писалось в прессе) вернулись, живые и здоровые, участники экспедиции, чтобы, отдохнув, снова двинуться в путь, но уже не в Страну мертвого леса, а в Страну нового строительства — ведь залежи платины, открытые профессором Горским, имеют всемирное значение.
Ежегодно они будут давать Советскому Союзу что-то около… Но простите, читатель, увлекшись, я забыл, что не имею права об этом писать, потому что объемы добычи золота и платины являются государственной тайной.
Вы также, наверное, читали, что между Тайшетом и бывшей Страной мертвого леса налажена воздушная транспортная линия, а вскоре будет проложена железная дорога. Начнется строительство мощного металлургического завода, поскольку окрестные горы, как подтвердили исследования, таят в себе залежи меди, графита, руды.
Весной же, как вам известно, состоялся и процесс шпионско-вредительской организации. На скамью подсудимых села техническая верхушка Всесибирского платинового треста и некоторые из инженеров и служащих концессионных предприятий.
Перед пролетарским судом не предстали только Эрге, Самборский-Пауль, Люр и Трудлер, так как они погибли во время таежного боя.
Свидетелями на процессе, как мы знаем, выступили Горский и Марич. Аскольд не смог лично присутствовать на суде — он все еще оправлялся от болезни и только в конце мая наконец вернулся в Харьков и…
Вижу, читатель, вы хотите мне подсказать:
— И, конечно, женился на Майе, и роман закончился поцелуем.
Вот и не угадали.
Но не торопитесь. Я вижу, Аскольд вам нравится. Нравится он и мне. Итак, давайте лучше посвятим ему еще один специальный и последний раздел.
* * *
Поезд Москва-Севастополь остановился под крышей Харьковского вокзала. Из пыльного бурого вагона № ю с киноаппаратом в руках выскочил похудевший юноша без кепки, с чисто выбритой головой.
Глаза его возбужденно блестели, а лицо сияло нетерпением и порывистостью. Как сумасшедший, толкая и сбивая с ног пассажиров, он бросился к выходу, добежал до прохода, ловко бросил билет контролеру и, не успел тот раскрыть рот, как юноша уже мелькнул у второй двери.
Он выскочил на площадь и помчался к такси, окруженному шумной толпой людей, которые претендовали на первенство и, помогая словами своим маневрам, пытались влезть в машину.
— Граждане, пожалуйста, ну что вы делаете, машину сломаете! Мили-цио-нер! — орал шофер, но голос его тонул в воплях претендентов.
— Я первый!
— Врете!
— Мерзавец, я к больной жене!
— Не пущу!
— Пустите, моя очередь!
— Жене руку отрезали, я в больницу!
— Что руку, моей две!
— Моя очередь!
— Катись, моя!
— Моя!
Юноша подскочил к группе, крикнул было:
— Я первый!
Но на него не обратили внимания. Тогда он понял, что пробиться с этой стороны к дверце такси — дело безнадежное и может повредить здоровью. Заметив открытое с другой стороны окно, быстро подскочил, сноровисто бросил на сиденье аппарат, мигом помахал в воздухе ногами и сам очутился в такси.
Толпа ошеломленно вытаращила глаза и крики на мгновение затихли.
— Бассейная 15, а оттуда в Загс! — неистово вскричал юноша.
Обрадованный шофер дал ход, и такси рванулось вдоль улицы.
…Взволнованными шагами юноша поднялся по знакомой лестнице на второй этаж и даже дышать перестал, нажимая пуговицу электрического звонка.
Дверь открыла пожилая женщина.
— Майя дома? — еле вымолвил юноша.
Женщина нахмурилась и сухо, неприязненно бросила:
— Нет ее.
— А где она?
— На заводе.
— На за-во-де?
— Да, она сейчас там, на заводе работает.
— А дома когда будет?
— Не знаю, — еще неприязненнее ответила женщина.
— Да что вы, Вера Михайловна, не узнаете меня, что ли? Я Аскольд, — встревожено спросил юноша.
— Чего же, узнала, — буркнула женщина и добавила: — Она, наверное, часов в 12 ночи будет дома, если не заночует у подруги.
— А кто ее подруга, может, я знаю, где она живет?
— А я почем знаю, — нетерпеливо проговорила женщина, давая Аскольду понять, что ей никогда с ним разговаривать.
— Ну, будьте здоровы, — грустно покачал головой парень.
Женщина что-то буркнула и быстро хлопнула дверью. Аскольд долго, задумавшись, стоял на лестнице, обиженный таким поведением матери Майи и вместе с тем тревожась за дорогую, любимую девушку. Может, с ней что-то случилось, и они не хотят ему об этом говорить? Так отчего же тогда такая злобная неприязнь? Может, он в чем-нибудь провинился? В задумчивости сел в такси, погрузившись в невеселые мысли.
— В Загс? — вывел его из задумчивости шофер.
— Нет, везите домой, Клочковская 17.
* * *
Ровно в двенадцать ночи Аскольд замер у знакомых дверей на Бассейной 15. Еще осторожнее, еще нежнее, чем днем, тронул звонок.
— Кто там? — вскоре отозвался голос матери.
— Я. Майя дома?
— Нету, — сердито сказала мать.
— И не приходила?
— Нет.
— Простите, а на каком заводе она сейчас работает?
— Не знаю.
Аскольд вышел на улицу. Боль сжала сердце. До чего дошел, даже дверь не открыли! А раньше был желанным гостем. Что-то случилось, но что? Голову охватили тревожные мысли.
Наутро, ровно в 5, Аскольд уже прогуливался по Бассейной, осторожно всматриваясь в знакомый подъезд. Медленно проходили минуты, часы, ожила улица — Майи не было.
Увидев, что его из окна заметила мать, свернул в переулок и стал караулить двери.
