ЭПИЛОГ
Утром 17 июня 1945 года инженер-полковник Семен Феоктистович Бычагин по долгу службы приехал в Лехфельд. Его сопровождал Хью Кэбот, специалист по реактивным моторам фирмы «Дженерал электрик». Тогда еще не было «холодной войны», и американец вел довольно откровенный разговор.
— У нас в Штатах упорно ходят слухи, что вы, русские, хотите в серии скопировать немецкий реактивный самолет Ме-262. Так ли это?
— Вы, очевидно, знаете о том, что один из этих самолетов нам удалось поднять и взорвать в воздухе? — спросил Бычагин.
— Да! Это была превосходная акция! — восторженно воскликнул Кэбот и покачал головой. — Превосходная и… маловероятная.
Бычагин загадочно улыбнулся.
— Могу поручиться за полную достоверность. Что же касается «альбатроса», как его называли немцы, то у нас укрепилось мнение, что это плохой самолет, сложный в управлении, неустойчивый в полете. Да и сами немцы так думают, поскольку они были свидетелями многих катастроф. Мы же создаем отечественные реактивные самолеты — они легче по весу, проще в управлении, лучше и надежнее немецких.
— Для чего же вам понадобилась такая отчаянная акция?
— Хотели воочию убедиться, так ли уж страшен этот намалеванный черт… И убедились — горит, как и все модификации Мессершмитта. — Но самое главное, — подумав, добавил Бычагин, — угнав самолет, мы подрезали Мессершмитту крылья. После этого он пал духом, работы над «Альбатросом» затормозились. Это нам было на руку.
Побродив по аэродрому, Семен Феоктистович вдруг решил съездить к Зандлеру. Городок почти не тронула война. Лишь кое-где из окон свисали белые простыни. Бычагин ударил колотушкой. Дверь скрипнула, на парадное вышла белокурая девушка с синими глазами.
— Элеонора Зандлер?
— Да, — растерянно проговорила девушка, разглядывая незнакомого русского офицера и американца в военной форме майора. Вдруг ее глаза расширились от удивления: — Вы, кажется, Курт Хопфиц? Я видела вас с Паулем!
— Когда-то я так рекомендовался вам, — согласился Бычагин.
Девушка расплакалась. Успокаивая ее, Бычагин и Кэбот прошли в гостиную.
— А где профессор Зандлер? — спросил он, усаживая Элеонору на диван.
— Его увезли они, — Элеонора кивнула на Кэбота. — Он будет снова делать реактивные самолеты.
Бычагин неторопливо закурил, рассматривая выцветшие фотографии асов на антресолях.
— Скажите, Элеонора, вы ничего не знаете о судьбе Пихта?
Девушка низко опустила голову, на ее глазах снова появились слезы.
— Они с Вайдеманом в воздухе столкнулись лоб в лоб и оба погибли, — глухо проговорила она.
Дрогнувшими пальцами Бычагин смял папиросу. «Да, судьбу не обманешь. Он погиб, защищая меня…»
— А Гехорсмаь?
— Его увез Коссовски в Берлин. Механик все время молчал, а вот Коссовски… он после того, как пал Берлин, приехал в Лехфельд, хотел, видно, перебраться в Швейцарию, но машину занесло на повороте, и Коссовски сорвался под откос. Его нашли мертвым… Элеонора тронула Бычагина за плечо.
— Скажите, у Пауля была жена там, в России?
— Нет, — произнес Бычагин.
— Я ношу его фамилию, — она снова опустила голову. — Память осталась со мной.
— Где вы собираетесь жить?
— Я останусь здесь навсегда и, может быть, когда-нибудь поеду к нему на родину… Посмотрю.
Бычагин простился с Хью Кэботом, отпустил машину и медленно пошел по Лехфельду. Он шел и думал о человеке, который много лет жил и сражался на этих тихих улицах. Он еще не предполагал, что пройдет несколько лет, умрет Эрнст Хейнкель, удалится от дел Вилли Мессершмитт, с переменным успехом пробуя свои способности в строительном деле и конструировании сейфов, но их недоброй памяти фирмы останутся. Они снова будут делать для войны сверхзвуковые перехватчики, штурмовики, бомбардировщики.
В сквере у городской ратуши перед замком Блоков он остановился. Старые деревья были вырублены, на обочинах аллей торчали скорбные черные пни. Бычагин поднял щит с дорожным указателем, на чистой обратной стороне химическим карандашом написал:
«Здесь погибли майор Красной Армии Павел Мартынов и немецкий антифашист Карл Герхорсман». С размаху воткнул щит во влажную землю. Подошел американский солдат, помолчал, меланхолически прожевывая резинку.
— Кэмрид? — спросил он.
— Да, друг, — ответил Бычагин и отступил от щита несколько назад, прищуренными глазами глядя на карандашную надпись. Пока не смоют дожди, она будет напоминать о войне и подвиге.
В то время разведчикам еще не ставили памятников в бронзе и камне.
Впоследствии Каммхубер будет командовать дивизией ночных бомбардировщиков, затем — Пятым воздушным флотом на северном участке советско-германского фронта. После войны он станет инспектором военно-воздушных сил ФРГ, одним из первых генералов бундесвера.
«Красным оркестром» (роте капелла) фашисты называли сеть подпольных радиостанций, действовавших на территории Германии во время войны.
Немецкая служба радиоперехвата.
Санаторий для высших чинов Третьего рейха в Шварцвальде.
Мина, которая взрывается при резком перепаде температур.
Сокол.
«Ну, а теперь я хотел бы познакомиться с господином гауптштурмфюрером Зейцем».
