него Бажена, к которому подтянулись его собственные ближники.
Круг никак ограждён не был, пришлось проталкиваться через толпу.
— Первый бой между босяками Угольного тупичка и Гнилого дома! Поглядите только: Чума!
Зазывала сократил прозвище моего противника, и зрители заорали, захлопали, затопали, приветствуя громилу. Тот картинно напряг мышцы и заорал:
— А-а-а!
— Чума от Угольного тупичка! — во всю глотку рявкнул зазывала, а следом пришёл и мой черёд. — И… Серый от Гнилого дома!
Тотчас кто-то, как бы ещё не Добран, крикнул:
— Монашек!
Зрители засвистели, но я не стушевался и вскинул над головой сцепленные руки.
— Брат Серый!
Кругом заржали, зазывала тоже оценил шутку и повторил:
— Брат Серый от Гнилого дома!
Затягивать представление он не стал и покинул круг, ему на смену пришёл босой дядька-боровичок в просторных штанах и рубахе навыпуск.
— Глаза не выдавливать и не кусаться! — объявил он и махнул рукой. — Начали!
Начали⁈
Лех ещё даже песочные часы не перевернул, как Чумазый ринулся вперёд. Он вознамерился попросту смять меня, едва удалось убраться с его пути. Громила развернулся и повторил бросок, на сей раз я пнул его в бедро и наметил удар, но не ударил, только это и уберегло руку от захвата.
Чудом отдёрнуть успел!
Бугай втянул голову в плечи, выставил перед собой кулачищи и двинулся ко мне уже безо всякой спешки. Я ударил, не попал и отступил, потом вновь скользнул в сторону, решив закружить противника и потянуть время.
Три минуты! Надо продержаться три драных минуты!
Зрители разразились свистом и презрительными криками, мне было на этих уродов наплевать. Тут бы на удар не нарваться и в лапищи этому дуболому не угодить!
И — нарвался! И — угодил!
И ведь даже не прозевал очередной рывок противника, просто именно в этот самый момент переступал с ноги на ногу и среагировать на него не смог. Встретил Чумазого прямым правой, но кулак скользнул по скуле, бугай только головой мотнул и врезал в ответ. Небрежно вроде как — будто от надоедливой букашки отмахнулся. Я принял удар на приподнятое плечо, и руку отсушило, а в следующий миг Чумазый дотянулся до меня пятернёй!
Был бы в рубахе — пропал бы, ну а так вывернулся и отпрянул назад!
Увы, разорвать дистанцию не получилось. Раскрасневшийся бугай заработал кулаками, пришлось закрыть голову предплечьями и попятиться, ныряя корпусом то вправо, то влево, не позволяя противнику ни сблизиться, ни примериться и врезать в полную силу. Руки вмиг налились свинцовой тяжестью, а Чумазый всё молотил, молотил и молотил. Сипел надсадно, далеко не всегда попадал, а если попадал, то не слишком точно, зато лупил от души.
Вскоре он запыхался и вновь попытался меня облапить, я отшатнулся и сразу качнулся обратно, выкинув вперёд кулак. Хлюпнул рассаженный нос, а следом прилетело уже мне. По уху словно доской врезали! Голова пошла кругом, ноги подкосились, но — устоял.
Три минуты! Три!
Меня качнуло, под рёв зрителей я сделал несколько неуверенных шагов в сторону, лишь чудом восстановил равновесие и не завалился на усыпанный опилками пол, но и только. В голове плыл звон.
Звон, звон, звон…
Чумазый обтёр залитое кровью лицо, взревел и попёр на меня буром. Начать бы кружить вокруг него, да только на ногах едва держусь, тут не до танцев.
Небесная энергия?
Лихорадочным усилием я потянул её в себя, но вдохнул лишь воздух.
Три минуты? К чёрту!
Я шагнул навстречу Чумазому, толкнулся ногой, передал это движение корпусу, довернул его и выбросил вперёд руку, а попутно выплеснул из себя злость и страх, всё разом. Громила чуть запоздал с ударом, я поднырнул под его кулак и ударил вразрез, подловив противника на встречном движении, ещё и попал точно в подбородок.
Саданул изо всех сил!
Костяшки взорвались жуткой болью, голова Чумазого мотнулась, он налетел на меня и едва не сбил с ног, но это уже в падении. Хряснулся об пол громила так, что опилки подкинуло. Да я и сам лишь чудом рядом не улёгся. Кисть словно в шестерни какого станка затянуло — её ломало и крутило, едва сознание от боли и жжения не потерял.
А упасть — нельзя. Упаду в круге — присудят ничью.
Надо уйти! Уйти самому!
Миг тишины сменился гулом множества голосов, и тут же Добран пронзительно заорал:
— Куда пошёл⁈ Он сейчас встанет!
Я нехотя повернулся, и точно — Чумазый уже очнулся и даже силился подняться на четвереньки. Судья молчал.
Черти драные!
Под правым коленом вновь разгорелся уголёк жгучей боли, но злость придала сил, я дохромал до ворочавшегося на полу громилы и на шаге вперёд вколотил в его челюсть босую пятку. Брызнула кровь, полетели выбитые зубы, Чумазый затих.
Голову заполонила беспросветная серость, крики зрителей слились в неразборчивый гул, на негнущихся ногах я двинулся прочь из круга и вроде бы с него ушёл.
Сам ушёл. Не унесли.
4−1
В себя пришёл уже на улице. Там меня усадили на брёвнышко, прислонили спиной к стене какого-то сарая, сунули в руку глиняную кружку с пивом. В левую руку. Правая кисть мало того что нестерпимо болела, так ещё и сильно отекла, из-за чего стала напоминать свиную лыдку. Но пальцы вроде как шевелились.
— Пей! — поторопили меня.
Я послушно глотнул, тёплый напиток показался просто омерзительным на вкус, накатили рвотные позывы, и меня вывернуло.
— Не в коня корм! — заржал Комар, забирая кружку.
— Да ты видел, как ему по уху зарядили! — возмутился Лука. — Я б после такого точно не устоял!
Подручный Леха пожал плечами и хлебнул пива, после пошарил в кармане и ссыпал мне в руку полпригоршни медяков.
— Твой выигрыш.
Лука похлопал меня по плечу.
— Молодец, Серый! Выручил! — Он облизнул рубец на губе и рассмеялся. — Яр на тебя червонец поставил. Живём!
Комар допил пиво и уточнил:
— Яр — это блондинчик, который с тобой до боя крутился?
— Ну, — настороженно подтвердил Лука. — И что с того?
— Ничего, просто он на Чумазого десять целковых поставил, не на Серого.
Мне и без того было худо, а после этих слов поплохело окончательно.
— Уверен⁈ — нахмурился Лука. — Да быть не может!
— Сам с ним разбирайся, — развёл руками Комар. — Бывайте!
Он кинул мне картуз и рубаху, а после отчалил.
— Бажен
