– У вашей дочери, сударыня, характер ее отца, – с поклоном обратился он к миссис Викерс.
Бейтс слушал с открытым ртом, не веря ушам своим. Не может быть каторжник столь любезен! Такого еще не бывало. Уж не почудилось ли ему это? Он ясно понял одно – что сейчас Джон Рекс одержал над ним верх.
Когда миссис Викерс спустилась в каюту, лодка, в которой были Фрер и солдаты, подошла к бригу на расстояние ружейного выстрела, и Лесли, выполняя приказ, дал предупредительный выстрел в воздух, крикнув, чтобы они замедлили ход. Но Фрер, кипевший негодованием от такого поворота событий, решил без борьбы не сдаваться. Несмотря на предупреждение, он гнал вельбот прямо вперед, не спуская глаз с корабля. Сумерки сгустились, и невозможно было различить фигуры людей на палубе. Взбешенный лейтенант мог только догадываться о том, что там происходит. Внезапно из темноты послышался крик:
– Назад, сэр! Гребите назад! – Но тут же кто-то, очевидно, зажал рот кричавшему.
То был голос мистера Бейтса. Стоя у борта, он увидел, что Рекс и Фэйр притащили огромную железную болванку, служившую балластом для брига, и поставили ее на наветренный борт. Их намерение было слишком явным, и честный Бейтс, как верный сторожевой пес, подал голос, чтобы предостеречь хозяина. Пылающий злобой Чешир схватил его за горло, а Фрер, ни на что не обращая внимания, провел лодку вдоль самого борта под носом у Рекса, которому не терпелось отомстить.
Массивная железная болванка упала, задев планшир вельбота, и, поцарапав его, отбросила от корабля.
– Мерзавцы! – крикнул Фрер. – Утопить нас хотите? – Да, – рассмеялся Рекс, – и еще дюжину таких, как вы! Бриг наш, не видите, что ли? Теперь мы ваши хозяева!
Фрер, бормоча ругательства, крикнул на нос, чтобы вельбот пришвартовали к кораблю, но удар отбросил вельбот назад, с корабля его уже нельзя было достать. Подняв голову, Фрер увидел свирепое лицо Чешира и услыхал, как щелкнул курок мушкета. Двое солдат, измученных долгой греблей, никак не старались удержать вельбот, и, прежде чем улеглась волна, поднятая упавшей железной болванкой, палуба «Морского ястреба» окончательно погрузилась во мрак.
– Мерзавцы! – сквозь зубы процедил Фрер, в бессильной ярости ударив по скамье кулаком. – Их взяла. Что же они будут дальше делать?
Ответ был получен немедленно. Темный корпус брига осветился вспышкой огня, раздался выстрел, и пуля с чиркающим звуком разрезала воду на волосок от вельбота. Между темным силуэтом брига и поблескивающей водой показалось белое пятно, которое постепенно к ним приближалось.
– Пришвартовывайтесь! – крикнул с палубы чей-то голос. – Иначе вам хуже придется!
– Они хотят нас убить, – пробормотал Фрер. – Живей отгребай, ребята!
Но оба солдата, переглянувшись, повернули вельбот носом к кораблю и налегли на весла.
– Бесполезно, мистер Фрер, – сказал гребец, сидевший ближе к нему. – Теперь уж ничего не поделаешь, а они, даст бог, нас не тронут.
– Так вы заодно с ними, собаки! – заорал Фрер, побагровев от ярости. – Тоже бунтовать собрались?
– Да полно, сэр, – угрюмо проворчал солдат. – Сейчас не время горячиться, а что до бунта, так нам все равно, что вы, что они.
Такие слова из уст солдата, который всего несколько минут назад готов был отдать свою жизнь, выполняя приказ офицера, окончательно убедили Фрера в том, что сопротивление бесполезно. Власть случайная и упроченная лишь стечением обстоятельств выскользнула из его рук. Мушкетный выстрел низвел его в рядовые. Теперь он стал таким же, как все; более того, гораздо ниже других, потому что те держали в руках оружие и, значит, олицетворяли власть. И когда его взгляд упал на форменные нашивки, украшавшие рукав его кителя и уже утратившие всякое значение, он со стоном покорился судьбе.
Когда вельбот вплотную подошел к бригу, четырехвесельная шлюпка уже поджидала их на воде. В ней находились одиннадцать человек: Бейтс, у которого были связаны руки, а на лбу красовалась ссадина; Граймс, все еще оглушенный ударом; Рассен и Фэйр, сидевшие на веслах; Лайон, Райли, Чешир и Лесли держали мушкеты на изготове. Джон Рекс занял место на корме, на коленях у него лежал заряженный мушкет, а за пояс был заткнут пистолет, отобранный у Бейтса. Белое пятно, которое увидели с вельбота, оказалось не чем иным, как большой белой шалью, укрывавшей плечи миссис Викерс и Сильвии.
Увидев женщин, Фрер облегченно вздохнул. Он боялся, что девочка могла пострадать. Рекс дал команду, и вельбот встал борт о борт со шлюпкой. Чешир и Лесли перешли на него, передав Рексу свои мушкеты, Лесли связал Фреру руки за спиной, как ранее Бейтсу. Фрер было воспротивился столь унизительной мере, но Чешир, приставив к его уху дуло мушкета, пригрозил размозжить ему череп, если тот еще пикнет; а Фрер, перехватив злобный взгляд Джона Рекса, вспомнил, как просто, одним лишь движением пальца, сводятся старые счеты, и умолк.
– Пожалуйте в нашу лодку, сэр, – с вежливой иронией проговорил Рекс. – Сожалею, что пришлось вас связывать, но я должен заботиться не только о ваших удобствах, но также о нашей безопасности.
Фрер злобно нахмурился и, неловко шагнув в четверку, оступился и упал. Связанный, он не мог встать без посторонней помощи, и Рассен, хрипло расхохотавшись, грубым рывком поднял его на ноги. Для Фрера в его теперешнем состоянии этот смех был более оскорбителен, чем его узы.
Несмотря на собственные невзгоды, бедная миссис Викерс своим женским инстинктом сразу же это почувствовала и попыталась утешить Фрера.
– Подлецы! – прошептала она, когда Фрера швырнули рядом с ней на сиденье. – Подвергать вас такому унижению!
Сильвия не проронила ни слова, только как-то отстранилась от лейтенанта. Возможно, что в ее детском воображении он представлялся рыцарем в ослепительных доспехах, спешащим им на помощь, или, по крайней мере, мужественным героем, который тут же уладит все распри простым ударом ганшпуга. Если она и мечтала об этом, то действительность рассеяла все надежды. Покрасневший, неловкий и связанный, Фрер отнюдь не походил на героя.
– А теперь, ребята, – сказал Рекс, к которому перешли полномочия поверженного Фрера, – мы даем вам выбор: либо вы остаетесь здесь, у Чертовых Ворот, либо уходите с нами!
Солдаты в нерешительности замялись. Уйти с мятежниками означало обречь себя на нелегкую жизнь, которая могла бы привести к виселице. Оставаться же с пленниками означало бы, по их разумению, неизбежную смерть от голода на пустынном побережье. И как часто бывает в таких случаях, мелочь перетянула чашу весов.
Раненый Граймс, медленно приходивший в себя, смутно уловил смысл сказанного и, стряхнув с себя бредовые видения, подал свой голос.
