он снова смог заговорить.
— Я не знаю его фамилии. Он многим помог. Такой невысокий, наш земляк.
— Русский? — спросил Сашко.
— Ну так, вроде русский. Украинец! — объяснил солдат.
— Как он туда попал?
— Он говорил, что присоединился к какой-то экспедиции. Эта экспедиция пропала в болотах. Он один спасся.
— Хорошо! — сказал Сашко. — Завтра вы можете получить бумаги.
Он поднялся и пожал солдату руку.
Уважаемый профессор Мессеби окончил свой manicure и играл в кабинете с котом. Он не привязывал ему бумажки к хвосту, как делали некоторые великие люди в часы отдыха, а нашел другой, на его взгляд, более интересный способ. Набрав полный рот дыма, он вдруг пускал его коту в морду. Кот прыгал и убегал, но вездесущая рука профессора ловила его за хвост, и кот получал новый заряд дыма в морду. Уважаемый ученый знал по опыту, что еще через минуту кот начнет царапаться — тогда он брызнет ему одеколоном из шприца прямо в глаза, чтобы острой болью немного успокоить взволнованное животное. Гуманный профессор взялся за шприц, когда ему принесли визитную карточку.
Harry Rupert Was here
От радости профессор выпустил коту в глаза чуть ли не весь одеколон и, пнув животное на прощание ногой, стал потирать руки. Он зажег сигару от сигары, придвинул ящичек со свежими сигарами и застыл. На сей раз он уже немного опасался слишком явно проявлять свою радость — о, напротив, он будет суров и непреклонен, пусть теперь тот просит!
— Войдите!
Быстрым шагом в комнату вошел какой-то человек и сразу сел против профессора.
«Как он… Да это не Руперт! Что за чертовщина?!» — едва успел подумать профессор.
— Вы интересуетесь способом изготовления препарата «Альбо», — начал незнакомец. — Я пришел сюда по делу его изобретателя, Гарри Руперта.
— Да, очень приятно, — сказал профессор. — Я слушаю. (По-видимому, сам Руперт побоялся прийти.)
— Руперт не смог прийти сам, — сказал незнакомец (почему профессор оставался спокоен?).
— Руперт не смог прийти сам, — повторил гость (профессор не моргнул глазом).
— Очевидно, его задержали какие-нибудь важные дела, если он попросил вас выполнить поручение. Я слушаю вас внимательно, — дружелюбно сказал профессор. (Что это за странный человек, почему он так уставился?).
— Руперта задержало очень важное дело — он не может прийти, потому что он убит, — сказал гость.
На лице профессора отразилось напряженное любопытство.
— Он передал мне за день до смерти тайну своего изобретения, — попробовал почву гость.
— У вас есть рецепт Руперта? — сказал профессор. — У меня он тоже есть! (Профессор щупал почву.)
— У вас он есть, а у меня его нет! — раскрыл карты незнакомец, поднялся, захлопнул дверь, подошел к профессору, схватил его руки одной своей, а другой слегка сдавил ему горло.
— У вас есть рецепт Руперта — значит, это вы его отравили! Сию минуту давайте сюда рецепт!
Логика гостя не убедила уважаемого профессора, потому что рецепта у него не было. Он знал это твердо. Но рука (что за нервный, невыдержанный субъект!) при слове «отравили» сильнее сдавила профессорское горло.
— Слушайте, — зашипел профессор, — у меня нет никакого рецепта… отпустите немного горло, прошу вас, у меня нет никакого рецепта. Если бы я его имел, я не принял бы никакого Гарри Руперта, — вы понимаете — он был бы мне не нужен и даже опасен.
Внезапно человеколюбивый профессор умолк — он встретился взглядом с острыми глазами. По телу пробежало отвратительное ощущение. Рука совсем отпустила горло, гость сел напротив профессора. Стало тихо. Кот заскреб когтями дверь, прося выпустить его. Из горла профессора вырвался высокий, странный звук — звук, напоминавший голос пятнадцатилетнего мальчика. Затем голос понизился, и профессор голосом сомнамбулы произнес:
— Я бы убил Руперта, знай я, где у него рецепт. Он не носил его с собой. Я проанализировал смывки с его реторт, — но реторты были начисто протерты серной кислотой. Мне не удалось определить реактивы.
Произнеся все это медленным сонным тоном, профессор покачал головой и заснул. Гость отпер дверь.
— Алло! Кто там? — крикнул он в зал.
Появился лакей.
— Профессор заснул, разбудите его через полчаса, — сказал гость (кот выскочил в зал и унесся прочь, как сумасшедший).
— Я слышал ваш разговор, — сказал лакей. — Я могу кое-что рассказать вам об этом деле.
Гость извлек банковский билет и передал его лакею. Лакей, прислонившись к косяку, рассказал о приезде Лейстона, о неизвестном англичанине с язвами на лице, интересовавшемся Лейстоном и рецептом.
— Еще десять фунтов, если вы скажете, кто этот человек, — сказал гость, доставая десять банкнот. Лакей вытащил визитную карточку.
Dr. James Reeps
— Это я свистнул у него, когда мы сидели в портерной! — сказал лакей.
Гость спрятал карточку в карман и вышел.
— Не забудьте разбудить профессора через полчаса, — сказал он на прощание.
Эдит работала на текстильной фабрике. У нее болела спина. Она начала часто кашлять от пыли, но была спокойна и решительна, как никогда. В ней проснулась упрямая американка. Наивная, привыкшая к счастливой жизни, она тем глубже верила в скорый успех великого дела освобождения человечества путем рабочего восстания. Это восстание должно было освободить и вознести ее саму — она читала о Спартаке и тайком училась стрелять из револьвера, закладывая в барабан монтекристовые пульки. Она как раз целилась в дверь, когда вошел Дюваль. Не говоря ни слова, не отвечая на ее вопросы, он достал карточку и показал ей.
Dr. James Reeps
— Вы знаете этого человека в лицо?
Пальцы Эдит крепко сжали рукоятку револьвера.
— Он убил изобретателя искусственного протеина, Гарри Руперта!
Затем Дюваль развернул утренний номер «Тimes’а»:
«Вчера ночью в Уайтчепле отравились угарным газом рабочий Гарри Руперт и девушка по имени Кэт.
Причина самоубийства не установлена. При Руперте был фальшивый паспорт для выезда за границу».
— Он убил их обоих! — сказал Дюваль. — С рецептом он поедет в советские республики и продаст
