Ознакомительная версия.
4) Для реабилитации невинно осужденных приговор над истинным преступником будет оглашен сегодня же в городе и его предместьях, чтобы народ почерпнул в нем пример истинного уважения к закону.
Стража! Уведите осужденного. Начальник тюрьмы отвечает за него головой. Очистите двор и зал судебных заседаний.
Чу выслушал приговор совершенно спокойно. Не сопротивляясь, зашагал он к выходу. А мадам Лиу поспешила к дочери, чтобы обрадовать ее радостной вестью.
Минг пожал руку Перкинсу и сэру Артуру, похвалившим его за ловко проведенное заседание, и скромно удалился, как подобает истинному блюстителю правосудия.
Весть о новом приговоре молнией облетела город. А через два часа он разошелся в тысячах экземпляров экстренных газет. Вот почему утром, задолго до казни, площадь перед тюрьмою была запружена народом.
Обезумевшие от кровожадного любопытства женщины усеяли кровли, окна и террасы соседних домов. Ожидая осужденного, народ смотрел, как строят эшафот. Это была широкая эстрада в десять футов высотою, прислоненная к наружной стене тюрьмы, где по-прежнему качались клетки с отрубленными головами. На эшафоте не было ни виселицы, ни плахи. Для медленной смерти они были совершенно излишними. Осужденного должны были привязать к толстой трехдюймовой доске, привинченной к стене так, чтобы он совершенно не двигался.
Наконец закончили работу, двери тюрьмы распахнулись — и вывели осужденного. Двое полицейских тащили его за цепь, прикованную к ошейнику.
По-прежнему Чу держался смело. Та же зверская усмешка нервно кривила его губы. Мрачно оглядев бушующую толпу, он твердо взошел по ступенькам на эшафот.
Ру-Ми шел за ним, таща на плече тяжелую корзину, прикрытую куском красной материи. На мгновение группа палачей заслонила убийцу от публики. Но вот остался он один на эстраде, лицом к лицу с палачом. Чу стоял, крепко прикрученный к доске. Шея, руки, ноги его были опутаны крепкими веревками, не позволявшими ему шевельнуться.
Палач наклонился к корзине, сунул руку под красное сукно и вытащил длинный нож-кинжал с двойным лезвием. На рукоятке кинжала была надпись: «Правая рука». Ру-Ми громко прочел надпись, лицом к толпе, быстро обернулся к осужденному и всадил кинжал в правую руку, пригвоздив ее к доске. Чу едва дрогнул.
Ру-Ми снова наклонился к корзине, снова выхватил нож, крикнув жадной толпе:
— Левое плечо!
И всадил лезвие в тело взвывшего от боли пирата. Толпа ревела от восторга.
И снова наклонился палач, снова вооружился ножом. Лицо мясника залилось кровью. Это нож вонзился ему в глаз. И слышно было, как стукнулся его затылок о сухое дерево доски.
Началась дикая борьба между жизнью и смертью, между страхом и мукой. Казнимый извивался, корчился, стараясь увернуться от ударов. Канаты держали его крепко, впиваясь в тело и разрывая его. Эшафот скрипел под его ногами. А стоны становились все слабее и слабее.
Толпа безумствовала. Это не был энтузиазм, а какой-то исступленный горячечный бред. Да и сам палач опьянел от крови. Быстро наклонялся он к корзине, выхватывая все новые ножи и вонзая их в мертвое тело. Потому что Будда внял стонам — и шестой нож оказался с надписью «Сердце».
Но по старинному закону, применяемому только к пиратам и разбойникам, полагалось, чтобы все двадцать кинжалов были пущены в ход.
Народ аплодировал палачу. Наконец Ру-Ми поднял корзину, перевернул, показывая, что она пуста. И толпа в последний раз ответила ревом восторга.
Отвратительная драма медленной смерти была разыграна до конца.
Глава XVI. Подарок мандарина
И в тот же день и час в маленьком городке Фун-Зи разыгрывалось совершенно иное зрелище.
Известие об оправдании Лиу-Сиу и об осуждении Чу произвело огромное впечатление. Все от души радовались за бедную девушку.
Огромная толпа народа встретила мадам Лиу с дочерью на пристани. Минг лично привез их домой в своей нарядной гондоле, разукрашенной по этому поводу флагами и цветами.
Тысячи приветствий и радостных восклицаний встретили их вместе с дождем цветов. На улице Златокузней возвели целую арку из свежей зелени.
Тучный мандарин вел мадам Лиу под руку, а И-Тэ нежно прижимал к сердцу руку кузины. Молодой ученый совсем оправился от ран, а Лиу-Сиу чуть-чуть посвежела от радости. За ними важно шагали Перкинс и сэр Артур Муррэй. Шествие остановилось возле скромного домика, куда ровно три месяца назад проникло тяжелое горе. И в тот момент, когда Минг почтительно отвесил низкий поклон своей даме, желая ей полного счастья, мадам Лиу невольно вскрикнула от изумления: дом Чу исчез. А на его месте раскинулся очаровательный садик из карликовых растений, с крошечными водопадами, фонтанами и карликовыми рощами. А посреди сада возвышалась очаровательная беседка. Это добродушный мандарин добился чуда китайского садоводства, выбросив много мексиканских пиастров на то, чтобы приготовить сюрприз к приезду оправданных.
— Сударыня, — сказал он, смущенно улыбаясь, — мне хотелось стереть с лица земли самое воспоминание о прошлом. Разрешите вашей очаровательной дочери принять от меня этот скромный подарок как выражение всех моих сожалений за все происшедшее и как свадебный подарок.
Взволнованная такой деликатностью и на радостях забыв, что заставил пережить их мандарин, мадам Лиу окончательно смутилась и едва пролепетала несколько слов благодарности.
Сконфуженный собственной ролью, мандарин поспешил откланяться и отошел к Перкинсу, крепко пожавшему ему руку.
— Хорошо, великолепно придумано, дорогой Минг, — сказал капитан. — Хороший-таки вы человек.
— Эх, дорогой капитан, — скромно ответил председатель, — я только стараюсь вам подражать. Но, однако, едем. Все эти волнения могут повредить моему пищеварению. К счастью, я и это предвидел. Мой повар приготовил великолепный обед. Милости прошу разделить мою трапезу. Надеюсь, что и ваш друг не откажет мне в этой чести.
Сэр Артур с улыбкой поклонился. А Минг с самой непринужденной нежностью обнял контрабандиста, и скоро гондола его грациозно повернула на остров Хонан.
Через час, когда Ру-Ми срывал с доски истерзанный труп Красного Паука, Лиу-Сиу и И-Тэ назначали день свадьбы, а дородный мандарин садился у себя на даче за роскошно сервированный стол, говоря с глубоко тронутым видом:
— А все-таки, дорогие друзья, ловко я выкрутился из этой истории. Без вас я бы не праздновал восстановления дружбы между Китаем и Англией, а может быть, умер, получив сто бамбуковых палок.
Ознакомительная версия.
