Симба с улыбкой слушал рассказы своих людей, прислушиваясь в то же время к таинственным звукам и голосам тихой тропической ночи. Около полуночи и он, и его слуги почувствовали утомление и разошлись по своим местам. Охотник с наслаждением лег на свою походную кровать и тотчас же заснул крепким сном. Но навсегда незабвенным для него остался этот день нового года, проведенный им в Отраде охотника.
Глава XIII
Испытание колдуньи
Бедная Налотэра. — Жрецы и знахари. — На остров Муциму. — Буря надвигается. — Симба возвещает Вавенди волю Муциму. — Жертва Налотэры. — Поездка в бурю. — Чудо. — Счастливая Налотэра.
Бедная Налотэра! С сияющим радостным лицом вступила ты в тэмбе Мудимы, где тебя ожидал Инкази. Но как горько ты разочаровалась, как быстро радость сменилась мучительным чувством обиды при виде того приема, который ожидал здесь тебя, а также и друзей твоих, Симбу и Лео. Мрачный и суровый стоял Мудима у порога своего дома, а Инкази робко взглядывал на тебя, бледный и невеселый.
Дело в том, что Вавенди остались недовольны решением Симбы; они требовали, чтобы тебя судили по старому обычаю, и жаловались Мудиме на его названного брата. Не тайно, не при закрытых дверях должно было происходить твое испытание, а всенародно, у всех на виду!
Со всех ближних и дальних деревень собрались жрецы и знахари, которым доверял народ, и напомнили своему вождю Мудиме о той святой обязанности, которую он должен был исполнить, грозя ему всякого рода карами разгневанных духов. Тут даже и Инкази овладел суеверный страх, и Мудима вынужден был уступить.
Налотэру немедленно по прибытии связали и, несмотря ни на какие возражения Симбы, хотели везти на остров Муциму, чтобы там, перед лицом старейшего и важнейшего божества Вавенди, совершилось ее испытание и суд.
Один только Симба старался ободрить и утешить ее, он подробно расспрашивал знахарей о предстоящем ей испытании с целью изыскать какое-либо средство к спасению бедной девушки. Но установленные правила испытания колдуний и суда над ними были строго определены и обойти их было невозможно.
Белый охотник взглянул тогда на Инкази; тот стоял молча и неподвижно, не удостаивая Налотэру ни одним взглядом. Вероятно, и он верил тому, что она колдунья, так как это соответствовало его верованиям и убеждениям, входило, так сказать, в программу его миросозерцания, населявшего все духами и чертями и приписывавшего все их таинственному влиянию.
Двадцать лодок отчалило от берега залива Лувулунгу, направляясь к прекрасному острову Муциму; Симба также отправился туда вместе со своим названным братом, желая быть свидетелем предстоящей мрачной церемонии.
Молча сидели на веслах гребцы. Мрачно и угрюмо смотрели все лица; только глаза Вамби горели злобным огнем самодовольства и злорадства, так как ему удалось поставить бедную Налотэру на край гибели.
Она ехала в первой лодке под стражей двух воинов в полном вооружении. За ней следовала самая большая ладья с вождями всего племени; здесь же были поставлены большие кувшины с оливковым маслом и пальмовым вином, предназначавшиеся для жертвы Муциму. А в темном мешке находилась кора ядовитого дерева, которую колдунья должна была съесть. Если она оставалась после этого невредима, то это было доказательством ее невинности; если же яд начинал на нее действовать, то, не дожидаясь конца этого действия, несчастную убивали самым жестоким образом.
Уже на полпути к острову, Симба, сидевший до сих пор с опущенными глазами, вдруг поднял их вверх. При взгляде на небо ему вспомнилось, что сегодня поутру спорили о том, будет ли нынче буря; теперь незачем было уже спорить. Там, в южной стороне, Муциму вздымал свою грозную голову над водой, чтобы вновь на крыльях бури пронестись над родной стихией.
«Муциму опять гневается!» — так говорили всегда Мудима и Инкази при приближении бури. И на этот раз грозный и мощный дух озера был в самом деле вправе гневаться, потому что люди собирались совершить на его священном острове такое страшное дело.
«Может быть и Вавенди подумают так же и отложат испытание и суд над несчастной, — мысленно говорил себе Симба, — или же суд над колдуньей должен был совершаться под удары грома и при блеске молний?!»
Надвигающаяся буря заставила гребцов приналечь на весла, так что маленькая флотилия пристала к острову еще до начала грозы.
— У нас есть еще время! Мы не хотим ждать и откладывать! — воскликнули знахари и жрецы, направляясь прямо к большому дереву, в котором скрывался идол Муциму.
Дерево раскрыли, и затем жрецы вынесли оттуда грубо высеченную из дерева фигуру величиной в рост человека, ярко раскрашенную в красный цвет каким-то красящим веществом.
Ее водрузили на большой лужайке у берега, а кругом расселись народ и судьи. Только Вамби и Налотэра остались на ногах в середине круга, а Симба и Лео сели на лужайке вне круга.
— Суд будет скорый, как видно, если они хотят покончить с этим делом прежде, чем успеет разразиться гроза! — сказал Симба, обращаясь к своему верному Лео. — Смотри, как озеро потемнело и как запенились волны!
В этот момент раздался глухой голос Мудимы.
— Перед лицом могучего Муциму и всего народа Вавенди повтори свое обвинение, Вамби!
Вдруг на этом голос его смолк: поднялся страшный вихрь. Волны Танганайки, высоко вздымаясь, запенились и злобно заревели; в священной роще островка затрещали сломанные бурей деревья, а на лужайке, где совершался суд, идол Муциму повалился на землю лицом вниз.
Страх и ужас охватили бедных суеверных негров, считавших такое явление очень дурным признаком. Но не успели они опомниться от удручающего впечатления, произведенного на них падением идола, как Симба смело и гордо вошел в круг и стал между Вамби и Налотэрой. Удивленно смотрел на него народ, а знахари и жрецы повскакивали со своих мест, возмущенные тем, что чужой пришелец осмеливался нарушить святое дело правосудия. Даже Мудима сердито взглянул на своего названного брата.
Но Симба не обратил внимания на ропот и недовольные лица собравшихся. Глаза его светились торжеством победы: в несколько секунд в голове его создался смелый план спасения Налотэры.
План этот был плодом мгновенного наития, но Симба чувствовал, что он приведет его к желанным результатам и решил, не задумываясь, привести его в исполнение.
— Мужи Вавенди! — воскликнул он мощным звучным голосом, заглушавшим шум расходившихся волн и начинавшегося прибоя. — Почтенные жрецы и знахари, умеющие понимать богов этой страны, смелые воины, умеющие отражать врага! Симба, Танганайский лев, этот Симба, брат ваш, обращается к вам! Он хочет сказать, что узнал посредством всесильного колдовства белых. Послушайте же его! Мужи Вавенди, вы, сражавшиеся с нами против Османа и Солимана, взгляните — Муциму являет вам знак своей воли. Он вышел из глубины вод Танганайки, на дне которой покоится всегда, когда ничто не возмущает его и не возбуждает его гнева; теперь же он вооружился своими бурными крылами и, взяв в руку свою грозные молнии, несется над горами и водами. Изображение его, которое все вы так чтите, поверглось на землю, потому что он не хочет, чтобы вы судили Налотэру; он хочет сам судить ее!
