— Последняя строка мне не слишком удалась, — вздохнул Свайр, закрыв блокнот. — Надо еще поработать над концовкой.
— А Ураган и в самом деле был диким мустангом?
— Думали, я присочинил это для красного словца? В то лето, а я жил тогда в Вайоминге, вокруг только и разговоров было, что о гнедом мустанге, которого никто не может поймать. Он с легкостью уходил от погони, и никому не удавалось поставить ему клеймо. Едва заметив всадников, он сразу мчался в горы. А как-то ночью я его сам увидал. Была страшная гроза. Он, наверное, испугался молнии и подбежал к человеческому жилью. Я гонялся за ним три дня.
— Три дня? — недоверчиво переспросила Нора.
— Ну да. Отрезал ему путь в горы и теснил его, заставляя совершать круги вокруг ранчо. Всякий раз, приблизившись к дому, я брал свежую лошадь. Шестерых довел до полного изнеможения, но зато поймал этого сукиного сына. Конечно, пришлось немало попотеть, чтобы его приручить. Характер у него был бешеный. Несколько раз он перепрыгивал через изгородь из колючей проволоки и пытался уйти в горы. Но в конце концов мы подружились.
— Вот уж не думала, что вы пишете такие замечательные стихи.
— Лошадиные вирши, — усмехнулся Свайр, явно польщенный.
— А где вы выучили латынь?
— Папаша самолично преподал. Он был священником и, кажется, хотел впихнуть в меня все знания на свете. Вбил себе в голову, что без латыни я не сумею далеко пойти. Мы с ним дошли до третьей сатиры Горация. Но тут я не выдержал и сбежал из дома.
Свайр погрузился в молчание, задумчиво поглаживая усы и глядя в сторону лагеря.
— Чудной парень. — Он кивнул на Бонаротти. — Хотя по части стряпни настоящий дока.
Нора тоже отыскала глазами высокую, крупную фигуру повара. Тот закончил мыть посуду и готовился ко сну. Бонаротти надул матрас, смазал лицо ночным кремом и бережно спрятал волосы под сеточку.
— Что это он делает? — Свайр увидел, как повар засовывает в уши затычки.
— Кваканье лягушек мешает ему спать. — Материализовавшись из темноты, Слоан Годдар уселась рядом с ними.
Она рассмеялась низким, хрипловатым смехом, и отблески костра заиграли у нее в глазах.
— Наш повар все предусмотрел и даже захватил с собой беруши. А еще у него есть дивная шелковая подушечка пронзительно-розового цвета. Моя старая тетушка позеленела бы от зависти, если бы ее увидела.
— Чудной парень. — На этот раз в голосе ковбоя прозвучало откровенное неодобрение.
— Может быть, — повернувшись к нему, кивнула Слоан. — Но он не слюнтяй и не нытик, можете мне поверить. Я видела его в Денали во время снежной бури. Мороз стоял жуткий, а ему все было нипочем. Порой мне кажется, он вообще ничего не чувствует.
Повар меж тем забрался в палатку и застегнул вход на молнию.
— Слоан, вы видели что-нибудь интересное в каньоне? — поинтересовалась Нора.
— Все, что я видела, — заросли ивы, карликового кедра и камни, которые угрожают свалиться путникам на голову. Интересным все это вряд ли можно назвать.
— А далеко вы забрались?
— Думаю, мили на полторы.
— Лошади смогут там пройти? — подал голос Свайр.
— Смогут. Но нам придется поработать топорами, чтобы расчистить путь. И воды там почти нет.
Слоан бросила взгляд в сторону лагеря. Кто-то все еще сидел у костра, попивая кофе.
— Думаю, некоторые наши спутники окажутся неприятно удивлены, — произнесла она.
— А что значит «воды почти нет»?
— Это значит, что изредка там попадаются рытвины, наполненные мутной жижей. Чем дальше, тем их становится меньше. Но это еще не все. — Слоан вытащила из кармана карту и лазерную указку. — Я тут хорошенько изучила план местности. Ваш отец отыскал Квивиру вот здесь, в самом верху каньона.
— Верно.
Нора нахмурилась. Наличие у дочери профессора собственной карты ей не понравилось.
— А мы сейчас здесь. — Слоан передвинула луч указки. — Поглядите, что отделяет нас от Квивиры.
И она обвела участок, где линии высот сплелись в зловещий темный клубок. Горный хребет, высокий, неприступный, опасный.
— Я знаю, — произнесла Нора уверенным голосом. Самой уверенности она, правда, не испытывала. — Отец назвал его Хребет Дьявола. И пока что не вижу никаких причин для беспокойства.
— Значит, вы считаете, кони сумеют преодолеть подобную преграду? — Слоан выключила указку и сложила карту.
— Отец там прошел вместе с лошадью. Значит, и мы сумеем.
Слоан устремила на нее долгий, испытующий взгляд. Лицо ее, против обыкновения, сделалось серьезным, и все же веселые огоньки, доселе неизменно плясавшие в глазах девушки, окончательно не угасли. Она молча кивнула, по-видимому, сочтя довод Норы вполне убедительным.
На следующее утро после завтрака, по изысканности совершенно не уступавшего ужину, Нора собрала участников экспедиции возле оседланных лошадей.
— Сегодня нас ждет трудный день, — сообщила она. — Возможно, значительную часть пути нам придется проделать пешком.
— Меня это только радует, — подал голос Холройд. — А то от этой верховой езды у меня уже мозоли на… в таких местах, где мозолям быть не полагается.
В ответ на его слова раздался сочувственный гул.
— А мне можно выделить другую вьючную лошадь? — поинтересовался Смитбэк.
— Что, с Задирой общего языка не нашли? — усмехнулся Свайр, выпуская из ноздрей клубы табачного дыма.
— Этот зверь достал меня своими шутками. Он все время пытается попробовать, каков я на вкус.
Лошадь, словно понимая, о ком идет речь, затрясла головой и насмешливо заржала.
— Видно, догадывается, что ваши окорока не хуже ветчины, — предположил Свайр.
— Можете угостить его своими собственными!
— Напрасно вы боитесь. Он и правда шутит. Если бы он хотел вас укусить, он бы давно это сделал. Странно все-таки, что вы не поладили. Обоим чувства юмора не занимать. — Ковбой переглянулся с Норой.
К своему стыду, начальница экспедиции разделяла мнение Свайра и находила конфликт, возникший между журналистом и лошадью, не столько проблематичным, сколько забавным.
— Роско прав, — заявила она. — Перемены в пути нам ни к чему. Особенно когда в них нет крайней необходимости. Надеюсь, сегодня вы с Задирой лучше поймете друг друга.
Она вскочила в седло. Остальные последовали ее примеру.
— Мы со Слоан поедем вперед и будем выбирать дорогу. Роско — замыкающий.
Они двинулись по руслу пересохшего ручья. Лошади с трудом продирались сквозь густые заросли. Извилистый каньон оказался невероятно тесным, и несмотря на утренний час, камни уже дышали зноем. Путешествие становилось далеко не таким приятным, как накануне. Одна стена оставалась погруженной в густую лиловую тень, другую заливал солнечный свет, беспощадный, режущий глаза. Ветви кедров и ив смыкались над головами всадников, образуя подобие душного зеленого тоннеля. Отвратительные слепни невероятных размеров сопровождали их с беспрестанным гудением.
