— Да, составили. Тутъ, можетъ быть, и хорошо, но во всякомъ случаѣ преувеличено. Слой въ семь тысячъ долларовъ врядъ ли найдется. Что Шеба богата, это мы знаемъ, но она не наша; да, кромѣ того, гора такъ полна простымъ металломъ, что никакая наука не въ силахъ тутъ помочь. Мы, конечно, не умремъ здѣсь съ голоду, но и не разбогатѣемъ.
— Такъ что, но вашему, изысканія скудны?
— Безъ всякаго сомнѣнія!
— Ну, значитъ намъ лучше ѣхать назадъ, такъ, что ли?
— О, нѣтъ еще, конечно, нѣтъ. Мы сдѣлаемъ прежде еще пробу.
— Предположите, однако, только предположите, что вы нашли слой, который доставитъ вамъ, скажемъ, сто пятьдесятъ долларовъ съ тонны, будетъ ли это вамъ достаточно?
— Не томите насъ, говорите, — воскликнули всѣ разомъ.
— Или предположите, помните, предположите, что вы нашли слой, который дастъ вамъ тысячу долларовъ съ тонны, достаточно ли это будетъ для васъ?
— Ну, что вы говорите! Что хотите вы сказать. Скрываете ли вы что?
— Такъ, ничего, я только такъ болтаю. Вамъ хорошо извѣстно, что здѣсь нѣтъ богатыхъ рудъ, вы вѣдь это знаете. Вы ходили по окрестностямъ и искали для себя, и всякій, кто кругомъ искалъ, знаетъ, что нѣтъ ничего. Но предположите, это я говорю опять таки разговора ради, такъ вообще, предположите, что кто-нибудь сказалъ бы вамъ, что не стоитъ соблазняться слоемъ въ двѣ тысячи долларовъ; поймите, не стоитъ, и что прямо тутъ, передъ глазами, передъ этой хижиной, лежатъ цѣлыя груды чистаго золота и чистаго серебра, цѣлые океаны, достаточные, чтобы сдѣлать васъ богатыми людьми въ двадцать четыре часа! Ну, что?
— Я бы сказалъ, что онъ помѣшанный дуракъ, — отвѣтилъ старый Баллу, а у самого глаза сверкнули.
— Джентльмены, — сказалъ я, — я ничего не говорю, я кругомъ не ходилъ, вамъ это извѣстно, и, конечно, ничего не знаю, но все, о чемъ я васъ прошу, посмотрите на это и скажите, что вы объ этомъ думаете. — Я положилъ передъ ихъ глазами мои сокровища!
Всѣ они сгруппировались вмѣстѣ, нагнули головы надъ свѣчкой и принялись скоблить мои образчики. Потомъ старый Баллу сказалъ:
— Что мы думаемъ объ этомъ? Я думаю, что это куча гранитнаго сора и гадкаго блестящаго глиммера, который не стоитъ и десяти центовъ за акръ!
Итакъ, все пропало разомъ, испарились мои мечты, рухнуло мое благосостояніе и мои воздушные замки; я стоялъ убитый и пораженный!
Поразмысливъ серьезно, я понялъ истину, что не все то золото, что блеститъ.
Мистеръ Баллу научилъ меня еще большему, а именно, что ничто блестящее не можетъ быть золотомъ. Итакъ, я узналъ тогда, что золото въ своемъ первобытномъ видѣ, темное, некрасивое вещество, и что самые простые металлы своимъ блескомъ привлекаютъ только невѣждъ.
Я скоро ознакомился со всѣми свойствами серебряной руды. Мы ходили съ м-ромъ Баллу на изысканія, карабкались по склону горъ, пробирались между шалфейными кустами и между утесами по снѣгу, до тѣхъ поръ, пока не падали отъ усталости; но не находили ни серебра, ни золота. День за день повторялось одно и то же. Иногда мы натыкались на выкопанныя ямы въ нѣсколько футовъ глубины, и, новидимому, покинутыя, иногда встрѣчали малоопытныхъ людей, все еще копающихъ, но нигдѣ не было и признака серебра. Эти ямы были отверстіями до устройства тоннелей и, вѣроятно, были предположенія продлить ихъ на сотню футовъ внизъ скалы, чтобы когда-нибудь достичь до серебряной жилы. Когда-нибудь! Это «когда-нибудь» казалось очень далекимъ, неопредѣленнымъ и едва ли вѣроятнымъ. День за день ползали, карабкались, искали, и мы, младшіе члены партіи, приходили постепенно болѣе и болѣе въ отчаяніе отъ такого безплоднаго труда. Наконецъ, однажды мы остановились подъ выступомъ скалы, которая высоко поднималась вверхъ по горѣ. Мистеръ Баллу отбилъ молоткомъ нѣсколько кусковъ и сталъ разсматривать ихъ черезъ лупу, долго и со вниманіемъ, бросилъ ихъ, отбилъ еще, при чемъ сказалъ, что это скала кварцевая и что кварцевыя скалы были именно тѣ, которыя содержали въ себѣ серебро. Содержали его! Я думалъ, по крайней мѣрѣ, что оно будетъ торчать на скалѣ пирогами, или же, что скала будетъ обложена имъ вродѣ фанерки. Мистеръ Баллу все еще продолжалъ отбивать кусочки и тщательно ихъ разсматривать, иногда смачивалъ ихъ языкомъ и смотрѣлъ опять черезъ лупу, наконецъ, онъ воскликнулъ:
— Эврика, нашли!
Мы всѣ заволновались. Скала была бѣла и чиста въ томъ мѣстѣ, гдѣ мистеръ Баллу отбилъ кусочекъ, и въ ней виднѣлась сквозь проходящая, голубая неправильная нить: онъ сказалъ, что она содержитъ серебро, соединенное съ низшими металлами, какъ, напримѣръ, свинецъ, сурьма и разные другіе, виднѣлись нѣкоторые признаки золота. Послѣ большихъ стараній намъ, наконецъ, удалось отличить нѣсколько маленькихъ желтенькихъ крапинокъ и мы убѣдились, что если набрать двѣ тонны такого вещества, то, можетъ быть, и получится одинъ золотой долларъ. Мы не особенно ликовали, но мистеръ Баллу сказалъ, что бываютъ на свѣтѣ и худшія наслоенія. Онъ берегъ и не дотрогивался до той части скалы, которую назвалъ «богатѣйшею», желая опредѣлить ея цѣнность испытаніемъ черезъ огонь. Мы окрестили руду эту именемъ «Монархомъ всѣхъ горъ» (скромность наименованій не есть исключительная черта минеровъ). Мистеръ Баллу написалъ и прибилъ слѣдующее заявленіе, копію съ котораго онъ сохранилъ, чтобы потомъ въ городѣ занести въ книги регистратуры рудъ.
Заявленіе.
Мы, нижеподписавшіеся, предъявляемъ требованіе на три претензіи, въ размѣрѣ 300 футовъ каждая (и одинъ футъ для изысканія) на эту кварцевую жилу, содержащую въ себѣ серебро и простирающуюся на сѣверъ и югъ отъ этого заявленія; во всю глубину, вышину и ширину ея со всѣми ея отклоненіями и извилинами, съ правомъ на 50 футовъ земли съ обѣихъ сторонъ для разработки оной.
Мы подписались и старались убѣдить себя, что будущность обезпечена; но разговоръ и поясненія мистера Баллу привели насъ нѣсколько въ уныніе и въ сомнѣніе. Онъ говорилъ, что эта кварцевая поверхность не составляла все богатство нашей руды, но что залежь въ этой скалѣ, названной нами «Монархомъ всѣхъ горъ», простиралась, можетъ быть, на цѣлыя сотни футовъ внизъ въ землю; для лучшаго поясненія, онъ сравнилъ ее съ мостовою тумбою, и имѣющею почти тотъ же объемъ, что и тумба; спускалась эта залежь далеко внизъ въ нѣдры земли и имѣла совсѣмъ отличительную оболочку отъ стѣнъ, окружающихъ ее со всѣхъ сторонъ, и что отличительный этотъ характеръ она никогда не теряла, безразлично, по какому бы направленію не шла и какъ глубоко не проникала бы въ землю. Онъ говорилъ, что легко можетъ статься, что она проходила внизъ на цѣлую милю, а простиралась на десять, какъ знать, оно неизвѣстно; но гдѣ бы мы на нее не натыкались, поверхъ ли земли или глубоко внутри, вездѣ могли быть увѣрены найти въ ней золото и серебро, тогда какъ въ самой скалѣ, которая есть какъ бы футляръ ея, не найдется ни того, ни другого, и чѣмъ глубже мы будемъ проникать въ залежь, тѣмъ больше найдемъ богатства. И потому, нечего намъ заниматься поверхностью, а надо приступить къ одному изъ двухъ способовъ: или пробуравить сверху шахту и спускаться, пока не достигнемъ желаемыхъ сокровищъ, скажемъ футовъ на сто или болѣе, или спуститься съ горы въ долину и тамъ пробуравить тоннель поперекъ горы и уже подъ землею проникнуть до залежи. Начать ту или другую работу, значило взять на себя трудъ на нѣсколько мѣсяцевъ, потому что много ли мы могли сработать — пять или шесть футовъ въ день. Но это еще было только начало. Обнаруживъ руду, надо было извлечь и въ фурахъ отправлять ее на отдаленный заводъ, гдѣ бы ее протерли, промыли и извлекли бы серебро, посредствомъ довольно долгаго и дорогого способа. Увы, богатство наше, казалось, отодвинулось на сотню лѣтъ!
