— Вы очень любезны, — сказала она, — но я вполне управлюсь с ней сама. — Дорожка в этом месте была широкой, и мы пошли рядом.
Вблизи оказалось, что на свою сестру Патрицию она совсем не похожа. Блондинка, волосы гладкие с серебристым отливом, подхвачены голубой косынкой. Светлые ресницы, серые ясные глаза, резко очерченный улыбающийся рот. И умение держаться изящно, с достоинством. Некоторое время мы просто шли и молчали.
— Какое роскошное утро, — сказала она наконец.
— Роскошное, — согласился я. — Только очень холодное. — Англичане всегда говорят о погоде, и если в ноябре выдался ясный денек, такое событие просто нельзя обойти молчанием. А у нас сейчас дело идет к жаре, к лету…
— Вы в конюшне давно? — спросила она еще через минуту.
— Нет, всего десять дней.
— И как, нравится?
— Да, дело тут поставлено…
— Жаль, что мистер Инскип вас не слышит, — бесстрастно произнесла она.
Я взглянул на нее, но она с легкой улыбкой смотрела вперед вдоль дорожки.
Спустя сотню метров она спросила:
— А на какой лошади вы скакали? Кажется, я ее раньше не видела.
— Ее привезли только в среду… — Я рассказал ей об Искрометном все, что знал: откуда он взялся, какие у него возможности, шансы.
Она кивнула.
— Вы будете довольны, если он выиграет какие-нибудь скачки. Радостно сознавать, что твой труд не пропадет даром.
— Конечно, — согласился я. Странно слышать такие рассуждения от дочки графа.
До конюшни было уже совсем близко. — Извините, пожалуйста, — мягко произнесла она, но я не знаю, как вас зовут.
— Дэниэл Рок, — ответил я. За последние десять дней мне приходилось отвечать на этот вопрос Бог знает сколько раз, но почему-то именно ей мне захотелось представиться полным именем.
— Очень приятно. — Она помолчала («Боится меня смутить», — не без удовольствия подумал я), что-то решила и продолжала ровным, спокойным голосом:
— Лорд Октобер — мой отец. А я Элинор Таррен.
Мы подошли к воротам конюшни. Я шагнул в сторону, пропуская ее вперед, и она приняла этот жест учтивости с дружеской, но ни к чему не обязывающей улыбкой, потом вошла во двор и повела лошадь к деннику. «Чудесная, обаятельная девушка», — вскользь подумал я, принимаясь за работу: отер круп Искрометного от пота, вымыл ему ноги, причесал гриву и хвост, протер губкой глаза и рот, расправил соломенную подстилку, принес сена и воды, затем проделал все то же для лошади, на которой ездила Патриция. Ох, Патриция, ее я чудесной не назвал бы.
Я пошел завтракать в коттедж, и миссис Олнат протянула мне письмо — оно только что пришло. Я посмотрел на штемпель — отправлено вчера из Лондона. Внутри лежал лист бумаги с одним предложением, отпечатанным на машинке.
«Мистер Стэнли будет ждать вас у водопада Виктория в воскресенье в три часа дня».
Склонившись над тарелкой с кашей, я рассмеялся и засунул письмо в карман.
* * *
На следующий день я отправился в путешествие вдоль ручья. Сильно накрапывало. На сей раз ждать пришлось мне, а дождевые капли все решительнее пробирались за шиворот. Наконец Октобер появился с другой стороны холма, снова в сопровождении собаки.
— Ну, как дела?
Я сказал, что новая лошадь Бекетта — просто чудо, и с ней у меня открываются отличные возможности. Он кивнул.
— Родди Бекетт еще в войну был спецом по снабжению. Он даже прославился — все доставлял аккуратно и в срок. Не было случая, чтобы он послал куда-то не те боеприпасы или сапоги на одну ногу.
— Я заставил кое-кого усомниться в своей честности, — сказал я. — Постараюсь еще больше очернить себя в конце этой недели в Берндейле. У меня меткий глаз, и любители стрелок взяли меня в свою команду.
— В Берндейле, помнится, были какие-то случаи с допингом, — задумчиво произнес он. — Может, и найдете там какую-то зацепку.
— Попробую.
— А справочники что-нибудь вам дали? — спросил он. — Думали вы еще, что связывает эти одиннадцать лошадей?
— Я только об этом и думаю, — заверил его я. — Мне кажется, что есть возможность — не гарантия, конечно, а именно возможность — выловить двенадцатую лошадь, если взять у нее анализы до начала заезда. Если, конечно, исходить из того, что двенадцатая лошадь обязательно появится… Но почему ей не появиться — ведь виновники торжества пока ходят безнаказанными?
Поля шляпы Октобера были загнуты вниз, с них капал дождь. Глаза его загорелись.
— Вы что-то нашли?
— Не совсем. Просто провел статистический анализ. Но, пожалуй, можно биться об заклад, что следующая наша лошадь выиграет облегченный стипль-чез в Келсо, Седжфилде, Ладлоу, Стаффорде или Хейдоке. — Я объяснил, как пришел к этому выводу, и продолжал: — Перед началом всех облегченных стипль-чезов на этих ипподромах у лошадей надо брать слюну на пробу. Такие заезды проводятся не чаще, чем раз в два дня… А если колода окажется без «джокера», пробы можно просто выбросить и анализ не проводить.
— Это заказ не из простых, — медленно произнес он. — Но выполнимый, если через него можно добраться до сути.
— Результаты анализов могут дать что-то новое.
— Вы правы. Пусть они даже ничего не дадут, это все равно будет крупным шагом вперед. Мы будем искать этого «джокера», предпринимать какие-то активные действия, а не сидеть с озадаченным видом и ждать, пока он появится. Черт возьми, — он огорченно покачал головой, — почему мы не додумались до этого сами, еще несколько месяцев назад? Сейчас, когда такой выход предложили вы, он мне кажется совершенно очевидным.
— Еще одно, — продолжал я. — В лаборатории вам сказали, что выявить стимулирующее средство они не могут, и посоветовали подумать, не применяется ли механический раздражитель. Вы говорили, что жокеев вместе со снаряжением подвергли тщательному осмотру. А кожу лошадей? Мне на днях пришло в голову, что стрелкой — знаете, для игры? — я попаду в лошадь в ста случаях из ста. Можно бросить что-нибудь колючее… что жалило бы как оса… Конечно, лошадь понесется быстрее.
— Насколько я знаю, на теле лошадей никаких следов обнаружено не было, но придется уточнить. Кстати, я узнавал у медиков, возможно ли, чтобы организм лошади перерабатывал наркотическое средство в безвредное вещество, и они категорично ответили «нет».
— Что ж, фронт поисков сужается, и то хорошо.
— Да. — Он свистнул собаку, рыскавшую в дальнем конце балки. — В следующее воскресенье вы будете в Берндейле, но в принципе давайте возьмем себе за правило встречаться здесь в это время каждое воскресенье и обсуждать, как идут дела. Если в субботу на резвых работах меня нет, свидание отменяется — я уехал. Кстати, вчера даже неопытному глазу было видно, что на Искрометном скачет умелый жокей. По-моему, мы договорились, что производить слишком хорошее впечатление не в ваших интересах. Кроме того, — с легкой улыбкой добавил он, — Инскип говорит, что вы — трудолюбивый и расторопный работник.
