Его бойцы рассредоточились по деревне, перебегая от дома к дому.
Тарзан шагнул к калитке. Ее столбы были выструганы из стволов молодых деревьев.
Дэвис и Дуглас тоже вышли из хижины и подошли к калитке. Тарзан ухватился за оба столба руками, всем своим весом и силой откинулся назад, и столбы треснули прежде, чем пленные успели прийти на помощь. Проволока потянулась по земле за столбами. Дуглас и Дэвис вышли на свободу.
Тарзан услышал приближение людей и догадался, что это партизаны. Он окликнул ван Принса, и тот тут же ответил.
– Пленники со мной, – сказал Тарзан. – Соберите своих людей, чтобы мы могли уйти отсюда.
Затем Тарзан взял винтовку и патроны убитого японца и вручил их Дэвису. С противоположной стороны деревни доносились возбужденные голоса японцев. Партизаны не знали причины суматохи, которая так помогла им освободить пленников, и многим не хотелось уходить, не сделав ни одного выстрела.
Бубенович и Розетти не отходили от своих спасенных товарищей, отвечая на бесчисленные вопросы и задавая, в свою очередь, свои. Одним из первых вопросов у Дэвиса был вопрос о Тарзане.
– Кто этот голый парень, освободивший нас?
– Вы помните английского лорда, который поднялся на самолет перед самым отлетом? – спросил Розетти. – Ну так это он! Более великолепного парня я не встречал. Но как вы думаете, кто он такой?
– Вы только что сами сказали. Что он офицер Королевских воздушных сил.
– Он – Тарзан из племени обезьян!
– Ладно, не пытайтесь надуть нас.
– Это правда, – вмешался Бубенович. – Он, действительно, Тарзан.
– А «старик» где? – спросил Дуглас. – Он не загнулся?
– Нет, он в порядке. Он был ранен, и ему не позволили идти с нами, но теперь он здоров.
Все четверо болтали всю дорогу, пока не дошли до лагеря партизан.
Два дня спустя «иностранный легион», насчитывающий теперь десять человек, распрощался с партизанами и начал свой длительный поход.
Сначала двое вновь прибывших относились скептически к способности женщин вынести трудности и опасности непроходимых горных и диких мест, по которым нужно было пройти, чтобы избежать встреч с неприятелем. Но вскоре они убедились, что сами должны прикладывать все свои силы, чтобы не отставать от Корри и Сарины.
Были для них и другие сюрпризы.
– Что случилось со Шримпом? – спросил Дэвис Бубеновича. – Я думал, что он не тратит время на женщин, а он все время околачивается возле этой коричневой особы. Это не значит, что я его осуждаю, она, действительно, очень уж привлекательна. Да и наш «старик» стал совсем другим.
Бубенович пожал плечами.
– Все течет, все меняется, – коротко ответил склонный к философствованию Бубенович.
Дорога становилась все труднее. Путешественникам приходилось прорубать путь через девственные джунгли ножами и топорами. Глубокие ущелья и стремительные горные потоки постоянно препятствовали их продвижению. Часто стены ущелий опускались отвесно на сотни футов, вынуждая делать длинные обходы. Редкий день был без дождя или тропического ливня.
Они шли и спали в мокрой одежде. Их ботинки и сандалии износились.
Тарзан охотился для всех, и те, кому еще не приходилось делать это, научились есть мясо сырым. Он шел впереди, выбирая дорогу и старательно избегая вражеских передовых постов и патрулей. Ночью они спали в ряд, согревая друг друга теплом своих тел. Один человек оставался на часах, охраняя спящих главным образом от внезапного нападения тигров. Иногда у людей могли сдавать мускулы, но моральная стойкость – никогда.
Маленькая Кета все еще бранилась и жаловалась. Когда Тарзан уходил освобождать Дэвиса и Дугласа, Кета осталась привязанной к дереву. Она была очень возмущена этим и покусала трех голландцев, пытавшихся подружиться с ней. С тех пор она оставалась совершенно одна, общаясь только с Тарзаном. Единственным исключением был маленький сержант Розетти. Она сама подружилась с ним, часто устраиваясь на нем, когда отряд отдыхал.
– Она, вероятно, узнает в Шримпе родственную душу, если не родственника, – сострил по этому поводу Бубенович.
Как-то путники остановились на ночлег раньше обычного, потому что Тарзан нашел большую и сухую пещеру, в которой мог разместиться весь отряд. Вероятно, пещера еще недавно была обитаема, так как около входа лежали обуглившиеся куски дерева, в пещере же находился запас сухих дров. Все с энтузиазмом приняли участие в разведении костра, а затем уселись поближе к нему, впитывая благодатное тепло и просушивая те части одежды, которые можно было снять с себя в такой смешанной компании.
Джерри, Бубенович и Розетти пристально рассматривали примитивную карту, которую начертил для них ван Принс.
– Здесь мы пересекли горную цепь и вышли на восточную сторону, – сказал Джерри.
Он указал пальцем на место под названием Алахан-пандванг.
– А вот тут мы снова пересечем горы. Отсюда сто семьдесят миль до берега.
– Сколько в среднем мы проходим в день? – спросил Бубенович.
– Мне кажется, мы делаем не более пяти миль по прямой.
– Я сомневаюсь, что сегодня мы сделали хотя бы эти пять миль, ибо все время шли то вверх, то вниз.
– «Прекрасная леди» доставила нас сюда за двадцать – двадцать пять минут, – сказал Розетти. – Шагая на своих двоих, мы, возможно, пройдем месяц.
– А может быть, и больше, – заметил Джерри.
– Черт возьми! – воскликнул Розетти. – Нам повезет, если мы уцелеем и сумеем выбраться с острова.
– Но природа здесь великолепна, – сказал Бубенович. – Если бы мы не были преследуемыми японцами, то все вокруг выглядело бы для нас привлекательно и мирно.
– Это правда, – согласился Розетти. – Как-то не вяжется война с этой прелестной страной. Даже трудно себе представить, что здесь когда-нибудь раньше могли вестись войны.
– Здесь всегда были войны, вплоть до последнего столетия, – сказал Тэк ван дер Бос. – В продолжение всего исторического и даже доисторического периода. Все острова Вест-Индии почти постоянно опустошались воинственными пришельцами – вождями племен, мелкими князьками, маленькими корольками, султанами. Приходили индусы, китайцы, португальцы, испанцы, англичане, голландцы, а вот теперь и японцы. Все они приводили с собой солдат и флот. В тринадцатом столетии Кублай-хан послал флот в тысячу кораблей и с двумястами тысячами солдат, чтобы наказать короля Явы, который задержал послов великого хана и отослал их обратно в Китай с изуродованными лицами. Мы, голландцы, бывали часто виноваты и несправедливы в жестокостях против индонезийцев, но никогда ни мы, ни кто-либо другой из приходивших ранее нас не разорял страну и не вырезал народ с такой безжалостностью, как ее собственные султаны. Эти вечно пьяные, безнравственные правители уничтожали своих подданных иногда просто из-за прихоти. Они забирали себе самых красивых девушек. Один из них имел в своем гареме четырнадцать тысяч душ.
