М. Роуз - Парфюмер Будды

– Ты уверен?

– Да. А что? Что это?

– Сомневаюсь, что флакон стоял здесь вчера. Если бы он тут был, я бы его обязательно заметила или почувствовала запах. За этим столом я сидела много раз после приезда в Париж. И флакон… отец перестал пользоваться такими много лет назад. Ненужными флаконами он разрешал нам играть.

– Не понимаю. Какое отношение имеет разбитый флакон ко всему происходящему?

– А что, если Робби жив? Что, если он был здесь вчера ночью? Он мог оставить эту бутылочку для меня как послание. Возможно, его ботинки и бумажник – это тоже послание. Робби мог оставить их у реки, надеясь, что их найдут и расскажут мне. Не может быть простым совпадением появление его ботинок и бумажника там, где мы когда-то были вдвоем. В том месте, которое напугало меня так сильно, что он убедил бабушку прервать визит и вернуться домой.

Когда на станции «Порт Доре» Гриффин вышел из метро, было пасмурно. Полуденное солнце скрылось за плотными облаками, и вход в Буа де Венсенн утонул в тумане. Свозь дымку Гриффин разглядел золотое мерцание, но, лишь оказавшись под статуей, он смог разглядеть возвышающуюся Афину, сияющую, словно предупреждающий маяк. Фонтан у ее ног разливался в широкий пруд, в котором отражалось серое небо и королевские пальмы, высаженные вокруг фонтана и торчавшие, словно мачты из таинственных пучин.

Ему казалось, что в выходной день в парке должно быть людно, но сейчас, в сырую погоду, на длинных аллеях не было видно ни души.

Вдруг из тумана выбежал огромный черный пес, мчавшийся прямо на него в сопровождении целой стаи. В течение нескольких секунд Гриффина окружила свора собак, принюхиваясь к нему и рыча.

Гриффин знал, что с одной собакой он справиться мог, но не со стаей, поэтому он постарался стоять смирно, готовясь к возможному нападению. Через долгие несколько минут вожак, казалось, потерял к нему всякий интерес. Он развернулся и убежал, увлекая за собой остальных. Когда собаки исчезли, Гриффин ощутил, как сильно у него бьется сердце.

Если бы он знал, какой большой была стая, как долго придется сюда добираться или как тут безлюдно, он бы выбрал другой маршрут. Но по телефону лама почти ничего не объяснил, лишь сказал, что он друг Робби и хочет назначить встречу.

– И, пожалуйста, будьте осмотрительны.

Гриффин хотел спросить ламу, как тот его нашел, но лама слишком быстро повесил трубку. Тот факт, что Гриффин оказался в Париже для того, чтобы работать с египетским артефактом, не был секретом. Несколько дней назад Робби приглашал куратора из «Кристис» на обед вместе с Гриффином. Археологическое сообщество было весьма небольшим. Возможно, Робби поделился с ламой тем, что сказал куратор.

На берегу озера Домансиль Гриффин наконец-то отыскал часовню, которую ему было велено искать, и обошел ее, чтобы войти. Внутри перед ним предстал блестящий Будда высотой не меньше двадцати пяти футов. Фигура была настолько роскошная и величественная, что Гриффин не заметил буддийскую монахиню в оранжевой робе, сидящую у подножия статуи.

– Мистер Норт, благодарю за столь быстрое появление, – раздался голос, от которого Гриффин вздрогнул. – Я Ани Лодра.

Она протянула руку.

– Я надеялся увидеться с ламой. Он здесь?

– Нет. Он приносит свои извинения. Он задержался и попросил меня провести встречу.

Гриффин кивнул.

– Важно время. – Маленькая жилистая женщина с бритой головой жестом указала на скамейку рядом с собой. – Присаживайтесь, пожалуйста.

Воздух наполнился ароматом ладана, на красных подставках замерцали ритуальные свечи.

– Кажется, будто я покинул Францию и отправился в Индию, – сказал Гриффин, садясь на скамью.

– Да, здесь почти как дома. Для тех из нас, кто путешествует, очень приятно зайти сюда отдохнуть и помедитировать.

– Вы из Индии? – Черты ее лица казались иными, она была тонкая, с желтоватой кожей и слегка раскосыми карими глазами.

Она кивнула.

– Большинство из тех, кто последовал в ссылку за Его Святейшеством, теперь живут в Маклеод-Ганж[24] в Индии. Нас около ста тысяч.

– По возрасту вы не похожи на тех, кто бежал в 1959 году, – удивился Гриффин. Монахине на вид было лет двадцать восемь или тридцать.

– Мои родители были его последователями. Я там родилась. Моей оболочке двадцать восемь лет.

Гриффин встречал других буддистов, которые считали свои тела пристанищем перерожденных душ. Оболочка – в том, как женщина произнесла это слово, было что-то интригующее.

– Позвольте объяснить, почему мы завели вас в центр этого парка, решив, что вы обеспокоены судьбой мистера Л’Этуаля так же, как и мы.

– Конечно, я обеспокоен.

– Его Святейшество надеялся встретиться с мистером Л’Этуалем во время своего визита на следующей неделе, – сказала монахиня. – Поэтому, когда мы прочли о том, что он пропал, мы встревожились. У вас была возможность видеть древний артефакт до того, как пропал мистер Л’Этуаль?

Значит, у Робби была намечена встреча с ламой.

– Да, я работал с ним в течение нескольких дней.

– Вы успели закончить перевод?

– Не до конца. Остались фразы, которые мне не удалось выстроить, и непроработанные нюансы.

– Но то, что вы перевели, свидетельствует о том, что содержимое флакона было инструментом памяти, помогающим вспомнить прошлые жизни?

– Там упоминается о любви из прошлой жизни, да. Так называемая родственная душа.

– Это интересно, но не столь удивительно. В литературе о реинкарнации много внимания уделяется родственным душам.

При звуке свистка закипевшего чайника монахиня встала.

– Простите, приготовлю чай. – Зайдя за статую, она сняла чайник с электроплитки и взяла поднос.

– В часовне?

– Существует буддийская чайная церемония, Чан-ти, уходящая корнями глубоко в историю, во времена Западной Династии Джин, когда в храме Таньчжэ зародилась традиция, помогающая открыть человеку истину и привести его к просветлению. – Монахиня разлила кипящую жидкость по чашкам. – Тамошние монахи собирали и сушили листья, потом заваривали чай, который, как они выяснили, помогал при длительных медитациях.

Гриффин выпил горячего, ароматного отвара.

– Очень вкусно.

– Да, это так. Но мне не хватает масляного чая, который готовила моя мама, – сказала монахиня, поставив на поднос свою чашку.

Гриффин кивнул.

– Я пробовал ячий масляный чай ча-суйма.

– Он превосходный. Точно так же масляные свечи дают более мягкий и теплый свет, чем эти, – печально произнесла она.

– Тибет прекрасная страна.

– Была прекрасной. И будет снова. Политическая ситуация разрушительна для нее, и это чудовищно.