Четко определив образование радиуса Шварцшильда[13], и аккреционного диска, супервизор не мог сделать иного вывода, как только об образовании во вверенном ему пространстве черной дыры, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Получив и мгновенно обработав эту информацию, супервизор впервые столкнулся с невозможностью передать сообщение сюзеренам. Отправленные им сигналы сначала замедлились, потом остановились, а спустя неуловимо малый отрезок времени потекли обратно к запустившим их эмиттерам. Супервизор не мог чувствовать и ощущать, но констатировал: из его памяти начали выпадать целые глыбы информации. Темпоральная ткань пространства расползалась, как прогнившая мешковина… Супервизор потерял способность эффективно влиять на происходящее в гигантской, темной и ужасно холодной трубе коллайдера. Микромир, подобно болезнетворному вирусу, стал постепенно прорастать своей метрикой, законами, химией и временем в привычный окружающий нас мир, деформируя, изменяя и подминая его.
* * *— Ну что, спустимся немного? — предложил Михаил экипажу батискафа.
Предложение было активно поддержано всеми, и Вадим начал медленное погружение с одновременным движением от плато.
— «Сивулф», перемещаемся на пятьдесят метров юго-восточнее и ныряем на пятьсот.
— «Океан», понял вас, ныряйте! — отозвались с поверхности.
Батискаф в умелых руках Вадима медленно погружался, четко следуя относительно ровному рельефу крутого склона, ведущего почти в никуда. Склон, освещенный прожекторами «Океана», был желтовато-коричневого цвета. Сначала он почти полностью состоял из песка, но по мере погружения все чаще и чаще стали попадаться оголенные участки скал. На глубине трехсот метров склон стал еще круче, и песок на этой циклопической наклонной скальной поверхности исчез совсем. Кое-где из скал торчали водоросли, вокруг шныряли небольшие рыбешки. Крупных рыб видно не было.
— Каждый слой содержит свою неповторимую флору и фауну, — пояснила Вивьен. — Если у поверхности почти каждый метр отмечен особенностями, то с увеличением глубины увеличивается и толщина слоев ареалов подводной жизни. Чем глубже, тем менее заметен переход…
— …торожно!!! — вдруг выплеснулось из наушников Михаила. — Гость!..
— Вадим, всплытие до уровня сто двадцать метров! — немедленно скомандовал Крупнов.
Сервоприводы моторов загудели громче, и батискаф прекратил движение вниз. Зашипел насос, продувая балласт. «Океан» медленно начал подъем.
— Что случилось? — недоумевала Вивьен, пристегиваясь к жесткому пластиковому сиденью ремнем.
— «Сивулф», «Сивулф», что там у вас? — прокричал в микрофон Михаил.
— Гость движется к обрыву!!! — шкваркнуло в наушниках.
Батискаф вздрогнул и сильно накренился от оглушительного удара сверху. Погасло внутреннее освещение и один прожектор из трех снаружи. По прочной обшивке аппарата что-то терлось, издавая выворачивающий душу скрежет. Наконец звук оборвался, и батискаф, как поплавок, встал на ровный киль. Раздалось противное громкое шипение, и откуда-то сверху интенсивно закапало. Михаил, Вадим и Вивьен в передний сферический иллюминатор с ужасом увидели, как, ударяясь о крутой скалистый склон, в бездну быстро погружалась платформа-лифт акванавтов, увлекая за собой оборванные кабели, тросы, погасшие прожектора, обломки и одного из несчастных подводников. Он нелепо размахивал руками, судорожно пытаясь выпутаться из опоясавшей его петли толстого кабеля. Спасти его не было никакой возможности. У Вивьен перехватило дыхание.
— Вверх!!! — закричал Михаил.
Но Вадим и без команды лихорадочно работал ручками управления. Батискаф упрямо карабкался вверх. Алексей и Ронни молча сидели на своих местах и крепко держались за скобы кабины. Прошло несколько мучительно длинных секунд, и опять «Океан» получил сокрушительный удар сверху, беспомощно лег на правый борт, захлебнулся двигателями и начал стремительное, неуправляемое погружение. Сверху его придавил и тянул за собой на далекое дно огромный корабль чужих.
24 мая 20… года, 09 часов 35 минут.
Женевское озеро, рейд порта
Лозанны, Швейцария
Все было готово к проведению ежегодного водного праздника на Женевском озере. Основные события должны развернуться завтра, в воскресенье, а сегодня — лишь прелюдия. Сейчас в самом разгаре шли тренировочные заезды океанских оффшорных катеров. Эти огромные мощные машины имели вид скорее космических, а не морских аппаратов. Пилоты любили эту «трассу», потому что здесь практически. никогда не было высокой волны, и риск скапотировать или взлететь сводился к самому минимуму, а скорость можно развить предельную, а это ни много ни мало — почти 250 километров в час. Погода была прекрасная — на небе редкие облака, температура воздуха плюс 26, воды — плюс 20 градусов, волнение — легкая зыбь. Футуристические аппараты на огромной скорости рассекали поверхность озера, оставляя за кормой белые пенные следы. Оглушительный рев двигателей «Ламборгини», «Эвинруд», «Ямаха» мощностью до полутора тысяч лошадиных сил был слышен на многие километры вокруг. На берегу собралось много людей, с интересом наблюдавших за происходящим. Зеваки глазели на озеро, фотографировали, жевали фастфуд и пили пиво в многочисленных кафе и ресторанчиках, находившихся здесь всегда или развернутых только на этот уик-энд.
Один из причалов порта был полностью переоборудован под обслуживание морских монстров. Развевались флаги стран и гоночных команд, вымпелы фирм и компаний, вокруг суетились механики, бегали обвешанные фототехникой репортеры. Немного в стороне стояли ровными рядами припаркованные специальные здоровенные фуры, приспособленные под перевозку оффшоров. На озере патрулировали несколько спасательных катеров с аквалангистами на борту, а в небе кружил вертолет.
В одном из кафе сидели за небольшим круглым столиком два персонажа, которых трудно было заподозрить в симпатии друг к другу, но временно объединенных одной страстью — гонками океанских оффшоров. У одного из них левая рука была, видимо, травмирована и покоилась на перевязи. Второй, сидя закинув нога на ногу и изучая программу соревнований, дымил дорогим сигариллосом «Сан-Мориц» и периодически потягивал пиво. Травмированный в здоровой руке держал пивной бокал с «Орвалом». Повертев его и так и сяк, он спросил:
