— Один? — воскликнул Демотт, привстав с кресла. — Она сказала: «один мужчина»?
— Да, она сказала именно так. — Кармоди просмотрел свои записи еще раз, чтобы убедиться в правильности и зачитал: «Я увидела двух мужчин, лежащих на дороге, они выглядели как серьезно раненые. Один был совершенно неподвижен, другой шевелился. Затем еще один мужчина, хромая, пошел в нашу сторону. У него была поднята рука перед глазами. Мистер Бринкман сидел справа от меня. Он выпрыгнул из автобуса, схватив аптечку из-под сиденья. Я думаю, что он поскользнулся и упал. Затем он поднялся снова. Потом я увидела, что другой мужчина выпрямился и ударил его. Он упал, мистер Бринкман, я имею в виду. Другой мужчина оказался в чулочной маске, теперь я уже это могла видеть. Потом он открыл дверь, где сидел мистер Рейнольдс, и бросил что-то в салон автобуса».
— Вот оно! — воскликнул Демотт, ударив кулаком по журнальному столику. — Они у нас в руках!
Брэди сердито посмотрел на него и сказал:
— Не осчастливите ли вы нас, тугодумов, объяснениями?
— Все встало на свои места. Они навешали нам лапши на уши. Они сказали, что подошли двое, чтобы оправдать тот факт, что они не оказали сопротивления. Теперь ясно, что они и не пытались сопротивляться. Они были участниками. Йергенсен был там, чтобы проследить, чтобы его партнера стукнули.
— Почему слезоточивый газ не сильно подействовал на него? — спросил Брэди.
— Он был подготовлен к этому, — мгновенно отозвался Демотт. — Если вы сильно зажмуритесь и задержите дыхание, слезоточивый газ не окажет сильного действия. Йергенсену пришлось подождать всего пару секунд прежде, чем открыть свою дверь и выбраться из автобуса. Вспомните, что говорит девушка: на дороге не осталось лежащих тел, когда ее волокли от автобуса. Каждый проклятый бандит был как огурчик, на своих ногах, и помогал грузить заложников в вертолет. Только заметив свет фар приближавшейся машины, они приняли свои артистические позы посреди дороги.
Уиллоби невнятно выругался.
— Я полагаю, что вы правы, — сказал он раздельно. — Я действительно верю. И при этом у нас нет даже тончайшей улики против них.
— Какая-то вероятность, что вы придумаете обвинение и задержите их в качестве превентивной меры? — спросил Демотт с надеждой в голосе.
— Никакой.
— Жаль, — сказал Демотт. — Я бы проспал остаток ночи счастливым. Но, коль так, спать мне не придется совсем. У меня есть опасение быть убитым в постели.
Брэди едва не подавился спиртным.
— Черт возьми, что это значит, мистер?
— Я думаю, будет предпринята попытка, убить меня. И Дональда. И вас. — Казалось, Брэди готов вспылить, но промолчал. Демотт обратился к нему с горечью в голосе: — Когда вы говорили сегодня там, внизу в фойе, вы вколачивали гвозди в крышку своего гроба. — Он повернулся к Уиллоби. — Могли бы вы выставить охрану у дома мистера Шура сегодня ночью?
— Конечно, но зачем?
— Очень просто. Мистер Брэди, к сожалению, ясно выразил желание иметь копии отпечатков пальцев, снятых с угнанного трака. Бринкман и Йергенсен знают, что мы запрашивали у вас отпечатки, имеющиеся в управлении в Эдмонтоне. Им станет известно, если еще не известно, что копии их собственных отпечатков, которые мы взяли раньше, находятся в сейфе, дома у мистера Шура.
— Что им дадут эти копии, если оригиналы остались в управлении в Эдмонтоне? — спросил Брэди, готовый взорваться.
— Как вы думаете, насколько глубоко все здесь прогнило? — сказал Демотт. — Много ли пользы будет в тех оригиналах, если их пустят под резак?
— Какие проблемы? Мы снова снимем с них отпечатки, — сказал Уиллоби.
— На каком основании? По подозрению? Довольно одного компетентного адвоката, и город будет присматривать нового начальника полиции. Они просто категорически откажутся. Что вы тогда будете делать?
— Укажем им на то, что это условие трудоустройства на «Санмобиль» после случившегося.
— Последует массовое увольнение. Что дальше?
Уиллоби не ответил, тогда Маккензи спросил:
— Ты сказал, что я тоже выкопал себе могилу?
— Ты сказал, что похитителей предупредили из «Санмобиля», когда ждать автобус Рейнольдса. Ты прав, конечно. Но Бринкман и Йергенсен должны были подумать, что ты имел в виду, что это они предупредили. Они даже могут подумать, что мы можем проследить этот звонок, хотя исходящие звонки с завода обычно не прослушиваются.
— Мне очень жаль, — сказал Маккензи огорченно.
— Все плохо. Сделанного, уже не исправишь. Что было толку упрекать тебя или мистера Брэди при посторонних.
Зазвонил телефон. Демотт, сидевший ближе всех, снял трубку, послушал немного, сказал:
— Одну минуту. Я думаю, что вам нужен мистер Шур. Он здесь с нами.
Он передал трубку Шуру и слушал напряженно ту половину разговора, которая состояла почти полностью из приглушенных ругательств. Положив трубку трясущейся рукой, с лицом белым как мел, Шур проговорил:
— Они стреляли в Григсона.
— Кто такой Григсон? — спросил Брэди.
— Президент «Санмобиля». Всего лишь.
Молодой полицейский врач по фамилии Сондерс выпрямился и посмотрел на человека, лежавшего на груде одеял, пребывавшего в бессознательном состоянии.
— С ним будет все в порядке, в конце концов, но пока, это все, что я могу для него сделать. Ему необходима помощь хирурга — ортопеда.
— Когда будет можно задать ему несколько вопросов? — спросил Брэди.
— С тем болеутоляющим, что я ему дал, пройдет несколько часов, прежде чем он придет в себя.
— Что нельзя было немного подождать с этим чертовым снотворным?
Доктор Сондерс осуждающе взглянул на Брэди.
— Надеюсь, что вам никогда не придется испытать боль от раздробленного плеча и предплечья, когда не осталось ни одной целой кости. Мистер Гринсон был в агонии. И хотя он был в сознании, я бы не позволил вам снимать с него показания.
Брэди пробормотал что-то невнятное о диктате докторов, потом посмотрел на Шура и раздраженно спросил:
— Какого черта Гринсон здесь делал?
— Черт возьми, Брэди, да у него больше прав быть здесь, чем у вас, у меня и всех остальных вместе взятых. — Шур был шокирован и говорил возмущенно. — «Санмобиль» — мечта, ставшая явью благодаря одному человеку, только одному, и этот человек лежит перед вами. Превращение мечты в реальность стоило ему девяти лет жизни, ему пришлось бороться со всеми. Он президент. Вы понимаете это — президент?
— Когда он приехал? — спросил Маккензи миролюбиво.
— Вчера, во второй половине дня. Прилетел из Европы.
