Неожиданный шум за бортом заставил его привстать с места. Далеко справа Рейнсфорд услышал, в этом он мог не сомневаться, самый знакомый из всех звуков. Где-то далеко в ночи, кажется в районе загадочного острова, трижды выстрелили из ружья. Рейнсфорд, пожалуй, вслушайся бы он чуточку внимательнее, готов был поклясться, что точно определил марку оружия.
Охотник вскочил с жалобно заскрипевшего шезлонга и бросился к поручням. Увы, увидеть что-либо там, откуда донеслись выстрелы, — все равно, что пытаться разглядеть в темной комнате незнакомый предмет, да еще закрытый покрывалом. Рейнсфорд взобрался на поручень, чтобы получше видеть, и застыл там, словно каменное изваяние. В то время, когда он наклонился, вслушиваясь в ночь, легкий толчок волны накренил судно, и трубка, его знаменитая пенковая трубка, задев за какую-то снасть, выскользнула изо рта. Пытаясь ее поймать, Рейнсфорд качнулся вперед. Хриплый крик вырвался у него из горла, когда он, теряя равновесие и нелепо размахивая руками, стал валиться за борт. Этот крик сразу же захлебнулся, когда теплая, как кровь, вода сомкнулась над его головой.
…Рейнсфорд вынырнул на поверхность и принялся бороться с неподатливой темной водой, стараясь подняться как можно выше, чтобы закричать, но упругие мягкие волны насмешливо били его в лицо, в глаза, в ноздри. И когда он открыл рот, крик его, хрип его, клекот его был настолько слаб, что он сам ничего не услышал. Рейнсфорд яростно бросился плыть вслед за удаляющимися огнями судна, но, не проплыв и ста метров, остановился. К нему вернулись рассудок и способность соображать. В первый раз за всю свою полную опасностями и приключениями жизнь он оказался в таком отчаянном положении. У него оставался один-единственный шанс, что его крик будет услышан на корабле, но этот шанс был ничтожно мал и с каждой секундой уменьшался, по мере того как судно исчезало в ночи. С большим трудом Рейнсфорд освободился от одежды, при-поднялся над водой и закричал изо всех сил. Бортовые огни были теперь совсем бледными светлячками, готовыми вот-вот исчезнуть. Затем их поглотила ночь.
Рейнсфорд вспомнил о ружейных выстрелах. Они слышались справа, и он, экономя силы, поплыл в том направлении. На мгновение мелькнула мысль: он исчез с корабля вблизи загадочного острова. Что ж, легенда получила новое подтверждение…
В течение времени, которое показалось ему бесконечным, он боролся с морем. В отчаянии Рейнсфорд считал движения рук, загребавших воду, может быть, осталось сделать еще около сотни гребков, затем… Рейнсфорд услышал крик, оя доносился со стороны острова. Это был пронзительный BOB какого-то зверя, выражавший крайнюю степень тоски и отчаяния. Рейнсфорд смертельно устал, он даже не пытался определить, что это за крик и кому он принадлежит. Собрав последние силы, он поплыл в направлении берега.
Вопль — так кричит смертельно загнанный зверь — ему удалось услышать еще раз, затем крик был оборван сухим и отрывистым выстрелом. «Пистолет», — автоматически отметил Рейнсфорд, продолжая свой бесконечный заплыв. Прошло десять минут, и тренированный слух охотника уловил шум иного рода, самый приятный из того, что ему когда-либо доводилось слышать. Тяжелый рокот и раскаты волн, разбивающихся о скалистый берег.
Рейнсфорд оказался на камнях раньше, чем успел их увидеть. Теперь он был прижат к их массе упругими волнами и смог немного отдышаться. Затем, собрав последние силы, он стал выбираться из карусели прибоя. С большим трудом Рейнсфорд взобрался на скользкую вершину огромного камня и уже на последнем дыхании, с дрожащими руками и ногами финишировал где-то на самом верху, на узкой полоске песка.
Темные джунгли вплотную подступали к скалистому, обрывистому берегу. Какая опасность подстерегает его здесь, в густом сплетении кустарников и деревьев? Думать сейчас об этом не было сил и, пройдя несколько метров, Рейнсфорд повалился на жесткие листья. Это был самый глубокий сон, которым когда-либо доводилось спать Рейнсфорду…
Он медленно открыл глаза и увидел солнце. По положению светила на небе он понял, что сейчас уже далеко за полдень. Сон вернул силы и разбудил чувство голода. Облегченно вздохнув, Рейнсфорд осмотрелся. «Там, где стреляют из пистолета, есть и люди. Там, где есть люди, есть и пища…» Нехитрая логическая задачка с неразгаданным концом. «Что за люди живут на этом острове?..» Беспрерывная бахрома, запутанных и искромсанных джунглей окаймляла берег. Никаких следов человека, ни намека на звериную тропу в глухом переплетении трав, кустов и деревьев. Шлепая босыми ногами по лужам воды, Рейнсфорд двинулся вперед. У того места, где он ночью вылез на берег, Рейнсфорд остановился. Какой-то раненый зверь, судя по следам, довольно крупный хищник, поломал в этом месте густые заросли кустарника. Растения были раздавлены, мох был вырван с корнем. В одном месте на траве выделялось пятно темно-красного цвета. Внимание Рейнсфорда привлек маленький блестящий цилиндрик. Это была пустая гильза.
«Двадцать второй калибр, — определил Рейнсфорд. — Вот что странно… Это было довольно крупное животное. Охотнику нельзя отказать в смелости — атаковать такого зверя с ружьем столь малого калибра! Совершенно ясно, что животное яростно защищалось… Три первых выстрела, которые я услышал, были произведены тогда, когда охотник спугнул и ранил зверя, последний — когда шел по его следу и здесь прикончил».
Рейнсфорд внимательно исследовал почву вокруг и обнаружил то, что надеялся найти, — отпечатки охотничьих сапог. Они были повернуты в сторону прибрежных камней и терялись в том же направлении, в котором он шел. С жадным нетерпением Рейнсфорд, время от времени скользя на гнилой ветке или шатком камне, заспешил по следу, чуть ли не надеясь догнать этого «волшебного стрелка». На остров начинала спускаться ночь, и Робинзон рисковал потерять спасительные следы своего Пятницы…
Угрюмый мрак снова покрыл и море и джунгли, когда Рейнсфорд заметил огни. Он увидел их на излучине берега. Сначала ему в голову пришла мысль, что он находится перед деревней, так как огней было слишком много. Но по мере того как он продвигался вперед, Рейнсфорд с изумлением увидел, что огни сконцентрированы в одной точке. Это была огромная постройка, нелепое сооружение, увенчанное по углам квадратными башнями, которые терялись в темноте. Взгляд Рейнсфорда различил неясные контуры грандиозного замка. Он возвышался на высоком обрывистом берегу. С трех сторон скалы на брюхе сползали к воде, и здесь, в полной темноте, море лизало их хищно изогнутые спины и жадные обвислые губы.
«Мираж или замок Синей Бороды», — подумал Рейнсфорд, подходя к огромным металлическим воротам с острыми железными пиками. И, только потрогав их рукой, он убедился, что глаза его не обманули. Каменные, щербатые ступени были вполне реальны, массивная дверь с молотком в виде ухмыляющейся рожицы сатира была тоже реальной, к тем не менее на всем лежал отпечаток чего-то неестественного.
