«Может быть, именно для того, чтобы этим все и кончилось, Клер затеяла бессмысленный подъем на Везувий, после чего вернулась такой измученной», — подумал Ларри. Оставалось определиться только с одним странным совпадением и ответить на вопрос: могли ли роды Элизы Фоджи (по данным записей актов гражданского состояния, Елена родилась 27 декабря) и предполагаемый выкидыш у Клер (которая, согласно дневнику Мэри, заболела в тот же день) произойти одновременно? В конце концов, быть может, ревнивая и больная Клер так отреагировала на известие о том, что Элиза родила… Мрачный дом, по правде говоря. Ларри представил себе, как между этажами снуют повивальные бабки, перешептывания, приглушенные крики, руки, сжимающие залитые кровью простыни, звяканье кувшинов с горячей водой, выносимые на улицу корзины, сжатые кулаки и искаженное тревогой лицо хозяина дома, в котором царит смятение. И Мэри, отправленную в маленькую гостиную, подальше от всего этого… О, Перси, в какое запутанное положение ты попал! И какое здоровье скрывалось в таком с виду слабом теле, прибавил бы Пол с издевкой. Три женщины рядом, и с каждой он имел связь, пусть и втайне от остальных: Мэри на следующий год родила сына.
«А я, — сказал себе Ларри, — я оттолкнул от себя свою Элизу, представшую в облике более юной Домитиллы, — и что я имею в благодарность за свою добродетель? Она убила собственного отца, чтобы только спасти меня… О, Перси смог бы оценить такой поступок, достойный античной трагедии… Он сделал бы из нее героиню какой-нибудь мрачной драмы вроде „Ченчи“».
Ларри с трудом поднялся с места. Голова немного кружилась. Когда он проходил мимо конторки служащего, то заметил, что его кроссворд почти решен.
— Так вы угадали то слово из шести букв? — поинтересовался он весело.
Старик торопливо вышел ему навстречу.
— Вы уже уходите, господин лейтенант? — спросил он разочарованно.
— Да… у меня назначена встреча. Еще раз спасибо за кофе! Вы не представляете, как он оказался кстати!
— Мне оставить для вас документы?
Ларри на миг задумался и неопределенно произнес:
— Не стоит, мне кажется, я узнал то, что хотел… До скорой встречи, я еще зайду проведать вас.
Уже выйдя из здания муниципалитета и погрузившись в уличную суету, он вспомнил, что не спросил у старика, что за слово тот искал, и чуть было не вернулся назад. «Шесть букв, столько же, сколько гусей, о которых говорил Амброджио», — подумал он. На него дохнуло холодом.
Профиль Пола четко вырисовывался на фоне окна кабинета, через которое видна была блестевшая на солнце стеклянная крыша галереи Умберто Первого57.
— Ну и мешки у тебя под глазами! — воскликнул он, обернувшись к Ларри.
— Ты, как всегда, любезен…
— Правда, вид у тебя усталый. Можно подумать, ты прокутил всю ночь.
Ларри пожал плечами.
— Это вполне в моем стиле… Знаешь, — добавил он недовольно, — мне кажется, что я снова в Оксфорде кручу роман с официанткой, а ты меня опекаешь!
— Ты знаешь, что я пытался связаться с тобой вчера вечером? — спросил Пол. — Раз ты заговорил о французах… Так вот, у них в клубе вчера был прием, они праздновали прибытие еще одного полка, и я хотел, чтобы ты пошел со мной.
Ларри поднял голову:
— Да? Значит, ночью кутил ты! Ну как, разыскал свою Жанну д'Арк?
— Моего дракона, ты хочешь сказать? Нет, к сожалению.
Ларри почувствовал удовлетворение от того, что хоть ненадолго получил преимущество в споре.
— В котором часу ты мне звонил?
— В восемь.
— В это время я ждал своего осведомителя Амброджио Сальваро перед церковью Санта-Мария деи Анджели, чтобы узнать что-нибудь новенькое об истории с ящиками.
Пол нахмурился:
— Какими ящиками?
— Ты что, забыл? Ящики с завода по производству соков.
— О которых ты рассказывал мне в тот день, когда взорвалась бомба? После обеда с твоим Сальваро?
— Теперь это называется обедом… Этот тип знает больше, чем говорит, и за несколько часов до нашей вчерашней встречи он передал мне еще один документ, который, кажется, дополняет его первое сообщение.
— Как он тебе его передал?
— Через мальчишку, — помедлив, ответил Ларри. Пол пожал плечами:
— Вечная манера всех осведомителей выдавать информацию по капле! Покажи-ка…
Ларри молча протянул приятелю фотографию. Пол достал из ящика лупу, внимательно рассмотрел изображение, поднялся, чтобы свериться со сборником репродукций картин из Неаполитанской пинакотеки. Когда он вернулся к столу, лицо его выражало глубокую озабоченность.
— Господи, если шедевры из собрания Фарнезе болтаются по дорогам войны без охраны и соответствующей упаковки!..
— С моей точки зрения, картины спрятаны уже довольно давно, — сказал Ларри. — Ты заметил — в углу видна ветка дерева, покрытая листвой. Фотография сделана летом, в тот момент, когда картины или увозили из их первого укрытия в Монтеверджино, или привезли на новое место, где они и находятся до сих пор… В таком случае информация о ящиках, заказанных на заводе, кое-что значит!
— Это просто проверить, — сказал Пол, беря с полки альбом с надписью «Самые красивые церкви и монастыри Италии». — Этот портал, увенчанный дугообразным выступом, его нетрудно будет найти… — сказал он, листая книгу. — Да, вот он. Смотри, это большие ворота южного фасада Монтекассино.
Ларри кивнул и попытался заставить себя думать. Кофе, поданный служащим муниципалитета, еще действовал, и он чувствовал себя уже не таким уставшим.
— Подведем итоги, — сказал он. — Картины, должно быть, перевезли в аббатство еще до сентябрьского перемирия. В Управлении по охране памятников, кажется, решили, что такой почитаемый и известный монастырь является неприступным и надежным укрытием. А теперь эти картины рискуют оказаться в самом центре решающего сражения!
— К тому же там не только картины из пинакотеки, — сказал Пол озабоченно, — но и все сокровища, принадлежащие монастырю: в опасности святые мощи, сотни предметов прикладного искусства, картины, тысячи инкунабул и десятки тысяч ценнейших книг из его знаменитой библиотеки… Припоминаю, что, когда я собирался выехать из Палермо, ближе к концу октября, наша разведывательная авиация докладывала о том, что на дороге к монастырю замечено активное передвижение немецких военных грузовиков. Хотя у наших летчиков и было преимущество в воздухе, они тогда не стали их обстреливать, потому что вокруг монастыря и в его стенах нашли приют сотни беженцев и имелась большая вероятность того, что это были караваны с продовольствием. Теперь я спрашиваю себя, не вывозили ли эти грузовики все ценности на север… Не забудь, что там стояла дивизия Геринга! Угроза прорыва линии фронта союзниками должна была побудить Кессельринга срочно все вывезти.
