С генералом и теми же лейтенантами утром приехали на аэродром и тихим ходом приблизились к серебристому самолету. Вокруг него, как и год назад, ходили и стояли те же люди. Занятые своим делом, они не обратили внимания на подкатившую «Победу».
Полковник, постаревший и еще более поседевший, стоял с группой офицеров у левой плоскости машины, что-то говорил, не сводя глаз с самолета. Майор Курбатов, все такой же, вылез из кабины пилота и подошел к лестнице у правого мотора, на которой стоял техник, осматривая сопло. Вот майор взобрался по ступенькам и, тоже глядя в сопло, что-то спрашивал техника. Тот спустился на землю и пошел к хвосту.
— Сейчас выходите и доложите полковнику о своем прибытии, — сказал мне генерал. — Да погромче. Чтобы слышали все.
Через две секунды я стоял перед своим начальником.
— Товарищ полковник! — докладываю, держа руку у козырька. — Капитан Кузнецов вернулся из полета и может приступить к работе. Самолет потерпел катастрофу и остался а тайге! Машина майора Курбатова будет доставлена поездом через пять дней!..
У самолета все прекратили работу, повернулись в мою сторону. Майор Курбатов вдруг побледнел и замер с поднятой к мотору рукой. Полковник секунду-две глядел мне в глаза, словно старался убедиться: не привидение ли это? — подошел и крепко обнял.
— Ни с места! — услышал я сзади команду у машины. — Держать руку так, иначе — стреляю!
Полковник выпустил меня из объятий и смотрел в сторону самолета. Оглянулся назад и я: все лица были устремлены на Курбатова. Один из лейтенантов, моих попутчиков, держал направленный в него пистолет, другой вынимал оружие из кобуры майора. Генерал стоял у лестницы сосредоточенный и строгий.
Обезоруженному, бледному Курбатову приказали сойти на землю, подойти к полковнику. В волосатой руке майора я увидел маленькую взрывную мину с часовым механизмом.
— На сегодня вылет отменяется! — приказал полковник и, взяв меня под руку, повел в штаб. Впереди, вздымая пыль, удалялась машина генерала.
В кабинете штаба я выложил самородки на стол полковника и отошел к окну. Он долго любовался находкой, взвесил мелкие самородки на руке, постучал по крупным авторучкой и долго-долго молчал: о чем-то думал.
— А ведь ты молодец!.. В тайге? — заговорил наконец полковник.
— В тайге. Хочу передать в часть.
— Пусть этим займутся те, кому положено. Сдашь в Союззолото. Там найдут им место. А сейчас садись и рассказывай об аварии, как жил, как выбрался.
Через два дня нас с полковником пригласил генерал госбезопасности. От него мы узнали, кто такой Курбатов.
В фашистском лагере для военнопленных, устроенном в городе Ченстохове в Польше, с ослабевшим от голода и пыток пилотом Федором Курбатовым познакомился гражданин, выдававший себя за советского офицера. Он слыл «старожилом» лагеря и как-то ухитрялся не ходить на тяжелые работы. Пользуясь некоторым сходством с Федором, он несколько дней выходил вместо него на работу, спрятав больного пилота в тряпье под нарами; иногда он приносил откуда-то свежий бутерброд и угощал больного. Так они сдружились.
С помощью «товарища» Федор начал поправляться. Спать они ложились рядом, до полуночи шепотом делились воспоминаниями, рассказывали друг другу об учебе, о своей юности, о детстве.
В июне сорок третьего года партию военнопленных отправили в Освенцим и живьем сожгли в печах. С этой партией были отправлены и Федор, и его товарищ.
Бегство из вагона на станции Знаменка — просто выдумка. Правда, такой случай там был, но в то время Федора Курбатова уже не было в живых, а с его документами к нашим товарищам у Днепра присоединился хорошо вышколенный диверсант.
Органы безопасности уже давно приглядывались к майору Курбатову, но в руках не было ни одной улики, ни одного доказательства. Сличить почерк не удалось, все довоенные архивы сгорели, а настоящий Курбатов при жизни, как выяснилось, ни с кем не переписывался: ни родных, ни любимой девушки у него не было. А теперь молодчик выдал себя с головой.
При обыске у диверсанта, кроме мины, нашли еще тюбик вазелина. Один этот тюбик в его руках был не слабее бомбы. Смазанный «вазелином» стальной трос рулевого управления самолета через час сорок минут разрушается, и машина теряет управление. Чтобы исключить возможность посадки самолета, в сопло еще вкладывалась маленькая мина с часовым механизмом.
— К сожалению, мы упустили его сотрудницу Елизабет-Розалину. Ее интересовал наш научно-исследовательский институт редких металлов. Если осталась в нашей стране — будет скоро обезврежена, — сказал на прощанье генерал.
Мне дали двухмесячный отпуск, выплатили зарплату за прошлый год. А от премии за открытие богатого золотоносного района и за самородки я отказался.
Только через месяц я узнал, что Светлана в разведке в Саянах. Я не мог больше не видеть ее. И вот я отправился на поиски. В начале ехал на грузовике, а потом четыре дня верхом на олене с пастухами к небольшому лагерю поисковой бригады.
Вспыхнувший за ручьем костер багровым светом озарил поляну. На его фоне четко вырисовывался силуэт женщины. Сердце подсказало — Светлана!
Сколько дней и ночей я ждал этой встречи!.. Хотелось быстрее бежать к ней, но понимал, что радостные минуты встречи могут начаться испугом. — Меня же схоронили! И я медленно, силясь покашливать, подошел к костру. Вот Светлана уже смотрит на мои сапоги, потом на одежду, на погоны, на бороду… На секунду отворачивается и опять смотрит в лицо.
— Светлана, здравствуй. Это я!
Она обеими руками закрывает лицо и вскакивает на ноги…
