Иван Коновалов - Сержант и капитан

Ознакомительная версия.

— Ему-то теперь потруднее, чем мне на речке десять минут назад. Во-о-от, пусть помучается.

Но Петр быстро вернулся назад, чем заставил Алексея замолчать, после этого они доехали до Курского вокзала, Никита вышел и попрощался:

— Хотите что-нибудь спросить?

— Да что вы, Никита Иваныч, и так все понятно. Постреляли малость. Но мы-то все живы, и, слава Богу, никого не убили, а остальное нас не волнует.

Дома Никита решил первым делом сделать то, что он собирался сделать весь день. Дозвониться до Даши. Воткнул телефонную вилку в розетку и пошел в ванную умыться, но не успел дойти, как телефон возмущено взорвался. Он поднял трубку и услышал родной Дашин голос:

— Корнилов, ты самая мерзкая гадина из всех наимерзейших гадин, которых я знаю! Ты хуже, чем гадина. Я сижу, как дурра, на телефоне и целый день названиваю тебе. Ты трубку не берешь, и я уже начинаю сходить с ума. Домашний телефон ты еще при мне отключил — это я хорошо помню. Твой мобильный отвечает, что он заблокирован. Хорошо, я кладу свой мобильный рядом с маминым домашним телефоном и смотрю то на тот, то на другой и жду, какой же раньше позвонит. А потом вспоминаю, что забыла сказать тебе номер. Но на мобильный ты мог позвонить?! Его-то ты точно знаешь!

Даша так кричала, что Никите пришлось отставить трубку от уха. Потом, когда она запыхалась, он быстро вставил слово, пытаясь объяснить, что во всем виноват он, потому что забыл ей дать новый номер мобильного. Даша мгновенно успокоилась:

— Слава Богу, а то я уже не знала, что подумать. Ну, ты жив? То есть я хочу сказать, тебе ничего не отстрелили? И как вообще прошел твой день? Ты что-нибудь нашел?

Никита в отчаянии посмотрел на часы. Было уже почти пять утра. Алкоголь в крови давал о себе знать. — виски ломило, хотелось лечь, вытянуться и не раздеваться.

— Даша, дорогая моя, любимая, единственная, ты задаешь сразу столько вопросов, а у меня нет сил ответить даже на один. Ложись спать и дай поспать мне. Новостей никаких особых у меня нет. Сегодня был совершено скучный и совершенно обычный день.

— Жалко, — разочарованно протянула Даша, — может, зря ты живописал мне все эти опасности, сопряженные с твоим делом? Может, мне стоит вернуться?

Никита понял, что перегнул палку в своем старании оградить Дашу от волнений.

— Нет, нет, все еще только усложнилось. И опасность не исчезла. Все, я ложусь спать, обнимаю, — сказал он и отключил телефон.

Никита проснулся в семь ноль пять, как и планировал. Усталость прошлой ночи отступила, но небольшой похмельный синдром все-таки чувствовался. Сколько раз зарекался мешать текилу с мексиканским пивом, но никогда не мог устоять перед их неповторимым сочетанием. Он побрился, предварительно намылившись душистым французским мылом, посмотрел в зеркало и сказал своему отражению:

— Совсем не то, да? Не готовы мы с тобой к походной жизни. Ничего своего, кроме зубной щетки и бритвы. Надо что-то менять.

Отражение согласно кивнуло. От завтрака Никита и вовсе отказался — не хотелось с утра себе портить настроение, выбирая между морковными котлетами и клубничными йогуртами. Чаю у Даши отродясь не водилось, а кофе Никита терпеть не мог Ровно в восемь он был у Курского вокзала. Черный джип он заметил еще издалека. Заспанные бойцы не заметили, как он подошел. Никита несильно ударил кулаком в боковое стекло. Леха схватился за руль, Петруха за пистолет. Увидев Никиту, они расплылись в улыбках. Петр открыл дверь и с силой вдохнул утренний майский воздух:

— Никита Иваныч, что же вы делаете. Нельзя же так пугать. Я чуть Леху не пристрелил.

— Ты меня чуть не пристрелил, а я чуть по газам не вдарил. Щас бы въехали этому мерину в хвост, проблемы бы имели. — Леха возмущенно ткнул пальцем в стоящий впереди «Мерседес-600».

Приехав в контору, Никита не пошел сразу к Позднееву-старшему, а сначала завернул к младшему. Митя уже был на месте. Он сразу все понял, как только Никита зашел к нему в кабинет. Стараясь не подать виду, он внимательно смотрел в компьютер, делая что-то невообразимо важное, требующее пристального внимания. На приветствие Никиты сделал ручкой, не отрываясь от экрана дисплея. Никита зашел ему за спину. Митя сосредоточенно раскладывал пасьянс.

— Ну вот же, Мить, пиковый валет на червовую даму просится. Поговорим?

Митя в ответ кликнул мышкой. Плечи его нервно дергались. Никита вышел у него из-за спины.

— Не хочешь ничего мне рассказать про вчерашнее веселое приключение?

— А что я могу тебе рассказать, кроме того, что ты сам видел? — Митя не в силах был оторвать глаза от компьютера.

— Расскажи мне, — Никита подошел к столу и сбросил с него компьютер. Клавиатура хвостом взлетела вверх и зацепила Митю по челюсти. Он вскочил, опрокинув стул и прижался к стене. — Расскажи мне, как ты меня подставил, мой самый большой друг. Расскажи мне, как ты пригласил меня в бар, надеясь напоить. Но ты сильно нервничал, очень сильно, так сильно, что напился до того, как я приехал. Ты нервничал и комплексо — вал. Ты не знал, что делать. Но хотел ты одного — чтобы твои люди забрали ключ от ячейки, в которую я спрятал дневник. Только ты один знал об этом ключе. Только тебе я его показывал.

— Что ты мне показал? — Митя в страхе скреб ногтями обшитую деревом стену.

На столе больше ничего не осталось, кроме бронзового бюста Наполеона. Никита взял его и сунул Позднееву-младшему в лицо. Холодный наполеоновский нос воткнулся в Митин нос:

— Посмотри на своего кумира, Митя. Ты думал, что будешь править миром, как и он? Думал, можешь меня использовать? Но ты, Митя, слабак. Ты у Наполеона не смог бы быть даже рядовым. Недостаточно выбрать себе кумира. Нужно еще иметь и такие же яйца, как у него.

Никита с силой запустил наполеоновский бюст в ту же сторону, куда улетел компьютер, и взял Митю за горло, чуть-чуть приподняв его. Митины ноги заболтались в воздухе.

— Говори. Говори, пока я тебя не задушил, говори, сволочь. Говори, кто тобой руководил, кто тебя направлял? У тебя, подлец, у самого кишка тонка. Говори. — Никита, все еще держа Митю за горло, оттянул его на себя и изо всех сил ударил об стену. И еще раз. И еще раз. — Говори, скотина, задушу.

— Отпусти, — прохрипел он, — нечего мне сказать. Это в твоем воспаленном простреленном мозгу все родилось, и ты со страху прибежал ко мне, а теперь меня пытаешь.

Никита ослабил хватку.

— Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? — продолжал Митя, потирая горло. — Что вчера ночью я пригласил каких-то отморозков, чтобы они тебя не убили, а только усыпили?

— А откуда ты знаешь, что они пытались меня просто вырубить, а не застрелить? Ты их послал, потому что хотел добраться до дневника. И ты думал, что это будет легко. Но я тебя и твоих людей разочаровал.

Ознакомительная версия.