— Ты, наверное, вообразил себе, что Эйнштейна никогда не было!
— Может быть, ему не следовало бы возникать. Теперь происходят дикие вещи. Нам же нужно что-нибудь конкретное, четко определенное, твердое. Что-нибудь устоявшееся, жесткое, тяжелое.
— Мне хотелось бы чего-нибудь попроще.
— Точно. Это очень похоже на тебя. Но постарайся, Джерри, хотя бы на мгновение связать причину со следствием.
— А, пошел ты…
— Технология является потенциальным средством защиты от жестокости. Я знаю, я уверен. Старый не может бунтовать и не имеет сил для этого. Мы должны потерять право размножаться только для того, чтобы сохранить за собой право дышать. Бессмертие — здесь, буквально за углом.
— Смертность — это вселенная.
— У тебя слишком богатое воображение. Вот что я думаю.
— Что с тобой случилось, Фрэнк? Ты…
— Я старше тебя. И ты никогда не достигнешь моего возраста.
— Обмочился…
— Человек является единственным из живых существ, у которого в той или иной степени развито чувство воображения. У человека нет конкурентов, ты усекаешь? И эта черта, эта возможность стала со временем чрезмерной. Заложенные природой характеристики человека, направленные на его выживание, превратились в свою противоположность, и направлены теперь на самоуничтожение. Мы должны ограничить воображение. Если возникнет необходимость — уничтожить его в общем и целом или по крайней мере ограничить в жестких пределах. Джерри, это наш единственный шанс вернуться к чему-либо стоящему. К нормальной жизни.
Джерри посмотрел мутным взглядом на своего брата:
— Вернуться? Вернуться? Но мы же непрерывно движемся вперед. Если мы украдем у человечества возможность воображения… это может только уничтожить цивилизацию…
— … абстракция, конечно.
— Ты понял.
— Понял? Смерть.
— Смерть — и жизнь.
— Безусловно.
— И что тогда?..
— Убить тебя, Фрэнк.
— Нет!
Джерри почувствовал слабость.
— Ты предательски все запутываешь, Фрэнк. Ты был гораздо приятнее в те времена, которые ты хорошо помнишь.
— Забудь Время, — Фрэнк хлопнул ладонью по крышке буфета, — это сейчас самое главное. Приведение всех дел в порядок. Возврат к фундаментальным ценностям.
— Забудь Пространство.
— Джерри, когда я вернулся, я пришел к твердому убеждению, что необходимо предпринять какие-то конструктивные действия. Мы не должны без конца враждовать.
— Кэтрин. Ты убил нашу сестру.
— Ты убил ее.
— Ты заставил меня сделать это.
— Так кто же все-таки виноват?
— Виноват? Опять ты принялся за свое. — Джерри расслабился. — Хорошо, я предполагаю, что ты просто-напросто поберег свою жизнь. Умение вести скучный образ жизни является хорошим предохранителем. — Джерри выпрямился. — Итак, ты решил подумать о будущем? Я не могу решиться на это.
— Ты не дашь себе шанса на это. И мне тоже не дашь.
Джерри начал подбирать осколки разбитой вазы и складывать их на буфет. Он собрал цветы вместе, пересек комнату, подойдя к столу в стиле Тюдоров, на котором стояла пустая ваза, и поставил цветы в эту вазу.
— Это вопрос самоопределения личности, Фрэнк. Что за черт! Дикое окружение и встроенная в него личность.
— Мы как раз приводим вещи в порядок. Делаем генеральную уборку в мире.
— Мне поначалу казалось, Фрэнк, что ты уже достиг зрелого возраста, соответствующего мудрым решениям. Колесо не удастся повернуть вспять, Фрэнк.
— Мы повернем.
— На короткое время.
— Это еще посмотрим.
— Но ты же знаешь, что я собираюсь делать, не так ли?
— Рандомизировать.
— Более или менее.
— Ты обречен на неудачу. История свидетельствует против тебя, Джерри.
— Именно во всем этом и состоит различие между тобой и мной, Фрэнк. Я противник Истории.
— Так куда же ты стремишься?
Джерри двинулся к двери.
— Мне предстоит вновь воспылать любовью. Ты не против, если я немного прогуляюсь по окрестностям некоторое время, а, Фрэнк?
— Да иди, ради бога. У тебя есть автомобиль?
— Нет.
— Тогда иди.
— Мы скоро увидимся, Фрэнк.
— Бьюсь об заклад, да.
Джерри нашел Флору Харгрейвс около фонтана, позади танков М-60.
— Ты совершенно не изменилась со дня нашей последней встречи, — сказал он.
Она улыбнулась и поправила свою оливковую форму.
— Ты никогда раньше не делал мне…
— Нет.
— Спасибо.
— Ты встретилась в Лондоне с моим другом, не так ли? И он дал тебе кое-что, чтобы ты спрятала.
— Совершенно точно, Джерри.
— Теперь мне это очень нужно.
— Ты уверен в этом? Было бы лучше, если бы ты вернулся ко мне. У меня появилось уютное местечко. Там достаточно места для всех.
— Для тех, кто нуждается в этом.
— Да.
Они прошли между танками и пересекли площадь по направлению к фиолетовому зданию напротив городской ратуши. На площади и на прилегающих территориях было много отдыхающих матросов, занятых разговорами с членами женских частей армии, курением, потягиванием легких спиртных напитков, чисткой своего оружия.
— Для них это довольно трудно, — сказала Флора, — но я думаю, что они знают, как с этим бороться.
— Они могут взять все, что попадается им на глаза.
— Почти все, — Флора распрямила плечи. Ее ресницы дрогнули. — Получается, Джерри, что мы ведем какую-то грязную войну. Я иногда изумляюсь, как местные жители реагируют на происходящее. Я понимаю, что иногда бывает трудно охватить все сразу и понять, что происходит с твоей собственной страной… да…
Джерри глубоко вздохнул:
— Похоже, что ты права. Не исключено, что если бы ЦРУ было все еще в действии, дела шли бы не так удручающе.
— Вероятно, да.
— У них нет ничего против, ты знаешь, кораблей, наших кораблей, идущих на соединение с их кораблями для взаимной защиты.
— Будь ты на моем месте, Джерри, ты бы тоже предпринял необходимые меры предосторожности. И это единственное, что хотят знать наверняка мои морские пехотинцы. Обеспечить это — моя прямая обязанность. Для этого я могу делать, что хочу.
Они вошли в здание, поднялись по железобетонной лестнице и двинулись вдоль прохладного, тенистого коридора, который вел к ее комнате. Флора повернула ручку двери, широким жестом распахнула дверь и сказала:
— Apr es vous![44]
Джерри не спеша вошел в комнату и оглядел ее. Это была однозначно комната женщины.
