— Кто же пойдет на это? Мне вовсе не хочется, чтобы старый Глан свернул мне шею, когда выберется из тюрьмы.
— Фью! Старому Адмиралу крышка. Через сутки он пойдет на корм рыбам…
Если бы барон не был так пьян, он сразу заметил бы, как побледнел при этих словах юнга с «Марты», как судорожно сжались его кулаки и с каким трудом он сдерживал себя, чтобы не броситься на рыжего.
— Так, значит, ты боишься? Эх ты, трус! Ну и черт с тобой! Я сам получу эту тысячу… — сказал барон.
Оле не отвечал. Барон расплатился. Стараясь как можно тверже держаться на непослушных ногах, он вышел из трактира. Тэдди швырнул на стол деньги и последовал за бароном. Он нагнал его за первым же углом.
— Эй, Вилли!
Барон остановился.
— А, это ты, Тэдди? Здорово, сынок. Ну что скажешь?
— Я должен поговорить с тобой наедине.
— Некогда мне, мальчик. Спешу по важному делу.
— У меня тоже важное дело. Кстати, ты можешь на нем хорошо заработать. Я хочу сказать тебе, где русский.
Барон испуганно огляделся.
— Тс-с-с… Этого не должен знать никто! Пойдем куда-нибудь в уголок…
— Я проведу тебя к русскому.
Барон схватился за сердце. Ему показалось, что оно сейчас выскочит из груди. Вот, вот она, эта опасная радость, которая может убить! Рыжий закрыл глаза, прислушиваясь к учащенным ударам своего сердца, и наконец проговорил:
— Тэдди, мальчик мой, ты даже не понимаешь, как радуешь своего старого друга Вилли. Если я о ком-нибудь и забочусь, то это только о нашем милом старом Адмирале. Говори же скорей, где русский!
— Пойдем к нему, — настойчиво повторял Тэдди. — Это в двух шагах.
— Ты не врешь? — Барон схватил Тэдди за плечо. От радости у него кружилась голова: русский у него в руках?! Вот это здорово! И, главное, ни одна живая душа не будет знать о том, что он отвел его к Вольфу. Этот мальчишка? Дело небольшое — его можно будет ликвидировать в тот самый час, когда русский окажется в руках Вилли. Один удар ножа в спину. И пикнуть не успеет щенок!..
Такие перспективы окончательно развеселили барона.
— Веди меня, показывай, где спрятался русский.
Тэдди молча пошел вперед. Так они вышли за границу поселка.
— Хорошее дело, в двух шагах! — рассердился барон. — У тебя длинные ноги, малыш. Далеко еще тащиться?
— О нет! — воскликнул Тэдди. — Мы пришли!
Барон удивленно огляделся. Вокруг не было никакого жилья, где мог бы прятаться русский.
— Ты смеешься надо мной, дрянной мальчишка! — крикнул рыжий. И тут же пожалел об этом крике: так больно стало сердцу. Положительно, такого с ним не бывало еще никогда.
— Смеюсь? Ну нет, мне не до смеха.
Тэдди сунул руку в карман. Щелкнула пружина складного ножа. Широкое лезвие блеснуло перед глазами барона. Он с хрипением повалился наземь еще прежде, чем Тэдди нанес ему удар.
Несколько мгновений юноша в недоумении стоял над телом барона. Он не верил тому, что люди могут умирать от испуга. Но убедившись в том, что сердце барона действительно перестало биться, Тэдди спрятал нож и побежал прочь.
Он еще не мог понять, рад ли тому, что все так случилось, или жалеет, что ему так и не удалось отомстить этой рыжей шкуре за сестру.
Хуль медленно брел по пустынной улице поселка. На всех столбах были расклеены объявления о премии за поимку русского. Над текстом поместили фотографию беглеца. То и дело она попадалась на глаза Хулю. Хуль остановился. Слово за словом прочел объявление. Тысяча крон! Пречистая Дева, как здорово это звучит: тысяча крон за одну голову!
Хуль не заметил, как очутился перед лавкой Торвальда. Толкнул дверь. Боже правый! За какую-то тысячу крон он мог бы вот так же сидеть за прилавком в одном жилете и важно курить трубку с утра до вечера! Ловко это получается у Торвальда. Неужели Хуль никогда не добьется такого счастья?
Стараясь держаться как можно уверенней, он заговорил о покупке пая.
— Уж не разнюхал ли ты, где прячется этот русский? — подмигнул понятливый бакалейщик.
Но Хуля не так-то легко было поймать.
— Если бы так! — вздохнул он. — Без Вилли я, как без рук.
— Смерть рыжего — их работа, — уверенно сказал Торвальд, — тех, кто скрывает русского!.. — И хотя в лавке никого, кроме них, не было, он понизил голос: — Уж не повинен ли во всех этих делах Йенсен? А? Как ты думаешь, Оле?
Хуль испуганно замахал руками:
— Господь с тобой, Свэн! Я за Нордаля голову прозакладываю.
Торвальд рассмеялся, оскалив крупные, как у волка, желтые зубы.
— Дешевенько же ты ценишь свою голову, Оле! Возьмись-ка лучше за Нордаля. Вот кого я советую пощупать. А когда что-нибудь узнаешь, беги ко мне. Мы тут же совершим сделку на твой пай в моей лавке. — Он жестом обвел вокруг себя. — Дело на ходу, Оле. Стоит подумать, а?
— Да, стоит подумать, Свэн.
Торвальд открыл конторку и вынул листок объявления.
— Возьми-ка, пусть карточка всегда будет с тобой. Это бесплатно, — заключил он и рассмеялся, снова обнажив свои крепкие зубы.
Оле еще раз вгляделся в лицо на листке. Да, овчинка стоит выделки!.. Может быть, действительно наведаться к Нордалю? Боже правый, до чего запутано все на свете!..
Оле со вздохом спрятал листок в карман и устало побрел прочь.
Где можно в этот час застать Нордаля? Негде ему быть, кроме как в тайном штабе союза патриотов — в овощной лавке тетушки Вики. Но, наверное, Нордаль в овощной не один. С ним его молодцы. Они давно уже косятся на Хуля. Не дай бог, если кто-нибудь из них пронюхает об истинных намерениях причетника. Ребята в штабе один к одному…
Хуль провел рукой по лицу, нервно передернул плечами и решительно направился к лавке тетушки Вики.
Нордаль был там, и действительно оказался не один. Его окружало несколько здоровенных парней — члены боевого отряда.
— Здравствуй, Оле! — крикнул Нордаль, как только Хуль появился на пороге.
— Храни тебя Бог, Нордаль! — смущенно ответил Хуль, поеживаясь под пристальными взглядами боевиков. — Нужно потолковать с тобой один на один.
— Выйдите, ребята, — без стеснения приказал Нордаль своим товарищам.
Парни один за другим не спеша поднимались и покидали комнату.
— Завтра гунны объявят, что дают сутки на отыскание русского, — сказал Хуль.
— Им не получить его! — воскликнул Нордаль.
— Через день они расстреляют заложников…
Нордаль вскочил и гневно уставился на Хуля, словно тот сам собирался расстреливать заложников.
— Не посмеют!
Хуль покачал головой.
— Как будто ты их еще мало узнал.
