Алексей Азаров - Искатель. 1971. Выпуск №2

— Но тогда…

— Дайте же мне кончить. Во Флагстаф Мадариан прямо с аэродрома поехал в большом закрытом фургоне? А Джейн в своем ящике вместе с ним?

— Да, так.

— Стало быть, Мадариан и запакованная Джейн на обратном пути возвращались к самолету в той же машине? Это точно?

— Да.

— И в этой машине они были не одни. В первом сообщении Мадариана есть такие слова: «Когда нас довезли до административного корпуса». Я думаю, что не ошибусь, утверждая, что если их довезли, то, значит, был шофер — еще один человек в машине.

— О боже!

— Ваше слабое место, Питер, в том, что вы полагаете, будто свидетель высказываний Джейн по планетологии был не иначе как планетологом. Вы делите человечество на категории, из коих большинство вы презираете или не принимаете в расчет. Робот так рассуждать не в состоянии. Первый Закон гласит: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред». Речь идет о любом человеке. Для роботов в этом и заключается сущность их взгляда на жизнь. Робот не делает разграничений. Для него все люди совершенно равны, и для робопсихологов, имеющих дело как с людьми, так и с роботами, — тоже. Мадариану и в голову не пришло уточнить, что заявление Джейн слышал шофер фургона. Для вас шофер — принадлежность машины, и только, но для Мадариана это был человек и свидетель. Ни больше ни меньше!

Богерт недоверчиво покачал головой.

— А вы в этом уверены?

— Конечно, уверена! А как же иначе можно объяснить замечание Мадариана, что свидетель был так потрясен? Ведь Джейн находилась в ящике? Но не была отключена. Насколько мне известно, Мадариан решительно возражал, чтобы хоть ненадолго отключать интуитивного робота. Кроме того, Джейн-5, как и остальные роботы ее типа, была на редкость молчаливой. Мадариану, вероятно, и в голову не пришло запретить ей разговаривать в ящике. Но, судя по всему, именно в ящике последние детали решения окончательно сформировались в мозгу Джейн. И вот она заговорила. Внезапно из ящика раздалось контральто. Что бы вы испытали на месте шофера в подобной ситуации? Наверняка вы были бы потрясены. Чудо, что не произошло аварии.

— Но если этот шофер и в самом деле был свидетелем, почему же он не сообщил…

— Почему? А откуда ему было знать, что произошло нечто из ряда вон выходящее, как он мог оценить значение того, что услышал? К тому же Мадариан мог дать ему приличные чаевые, чтобы он держал язык за зубами. Вы бы хотели, чтобы стало известно, что действующего робота тайком перевозят по Земле?

— Но вспомнит ли шофер, что сказала Джейн?

— А почему бы и нет? На ваш взгляд, Питер, шофер по уровню своего развития мало чем отличается от обезьяны и не способен ничего удержать в памяти? Но есть шоферы, которым ума не занимать. Заявление Джейн было весьма примечательным, и, возможно, он хоть частично его помнит, даже если он неточно назовет несколько букв или цифр. Ведь мы имеем дело с довольно ограниченным числом звезд или звездных систем. Примерно пять тысяч пятьсот звезд в радиусе восьмидесяти световых лет. Я точно не проверила это число. Но вы сможете сделать правильный выбор. И, кроме того, в случае необходимости у вас будет достаточно веский повод, чтобы воспользоваться психозондом.

Двое мужчин, уставились на Сьюзен. Наконец Богерт, который боялся верить своим ушам, прошептал;

— Откуда у вас такая уверенность?

Сьюзен чуть было ему не ответила:

«Потому что я связалась с Флагстафом, идиот! Потому что я разговаривала с водителем фургона и он рассказал мне то, что услышал. Потому что я велела проверить эти данные на вычислительной машине Флагстафа и мне назвали три звезды, которые соответствуют полученным сведениям. Потому что их названия у меня в кармане!»

Но она сдержалась. Пусть он сам дойдет до этого. Она осторожно поднялась и ответила саркастическим тоном:

— Откуда у меня такая уверенность? Если угодно, назовите это женской интуицией.

Копыта Иратсабала украшали бронзовые подковы, как и приличествует вождю, а густые пряди светло-гнедых волос удерживались на макушке с помощью золотых шпилек. Во время утренней битвы волосы у него были заколоты деревянными шпильками — золотые плохо держались. Ради торжественного случая он облачился в плащ из шкуры зубра, выкрашенной в голубой цвет соком вайды. Застежки плаща были из кованого железа.

Приблизившись к лагерю людей, Иратсабал поднял копье высоко над головой, чтобы все могли увидеть зеленые ветки, привязанные к бронзовому наконечнику. Его появление было встречено глубоким молчанием, и только дозорный, жевавший ячменную лепешку, что-то невнятно буркнул и ткнул пальцем в сторону царского шатра.

Кинфидий, стоявший перед своим шатром, смерил кентавра неприязненным взглядом — от нечесаных косм, в которых сверкали золотые шпильки, до грязной повязки на левой задней бабке. Потом он досадливо передернул плечами, расправляя складки плаща, выкрашенного морским пурпуром. Под плащом на нем был хитон из тонкого беленого полотна.

— Привет тебе, благороднейший Иратсабал! — сказал он с поклоном. — Не войдешь ли ты в мой шатер?

Кентавр неуклюже поклонился в ответ.

— С радостью, благороднейший Кинфидий, — ответил он, и человек вдруг с некоторым удивлением заметил, что кентавр выше него только на два пальца.

В шатре было темнее, чем снаружи, хотя там — большая роскошь! — горело целых три светильника.

— Надеюсь, твой обед был сытным? Не хочешь ли откушать у меня? — учтиво спросил Кинфидий, с некоторым страхом ожидая согласия. Печеный ячменный хлеб кентавр есть не станет, а что до вина… ни в лагере, ни в его окрестностях вина не отыскалось бы ни капли. И плохо пришлось бы тому, кто вздумал бы его найти!

— Ты очень радушен. Но я сыт, — сказал Иратсабал. — После битвы мы нашли двух мертвых… э… диких быков и вдосталь наелись мяса.

Кинфидий нахмурился. Потеряны еще два упряжных вола… Ну, да если на то будет милость Матери Хлебодательницы, войне скоро придет конец. Может быть, даже сегодня вечером…

— Не желаешь ли… э… присесть? Или прилечь? Располагайся как тебе удобнее.

Иратсабал опустился на землю, поджав под себя ноги, а Кинфидий с облегчением сел на стул с кожаной спинкой. Он уже опасался, что переговоры придется вести стоя.

— Должен признаться, вы сегодня отлично бились, хотя все вы такие щуплые, — сказал кентавр. — Да и всегда вы сражаетесь не хуже. Если мы с вами не поладим, то кончим тем, что истребим друг друга.