Луи Буссенар - Подвиги санитарки

По улицам уже мчались солдаты, они заходили в каждый дом, открывали все двери, проверяли самые укромные уголки. Как настоящие полицейские, они пристально вглядывались в каждого человека и искали сходства со сбежавшими преступниками. У них были точные приметы: им приказали найти белую женщину, одну-единственную в колонии.

Но напрасно они искали; и кто догадался бы, что Фрикет скрывается под совершенно несвойственной ей внешностью черной как смоль негритянки.

Все же ей пришлось поволноваться, ведь в случае поимки беглецов ожидало суровое наказание за побег: ужесточение режима и продление срока заключения. Когда итальянцы собрались уходить, она почувствовала, что по лицу ее стекает холодный пот, и машинально вытерлась кончиком своего белого одеяния: местные жители никогда не пользуются носовыми платками. Барка пришел в ужас, он боялся, что черная краска сотрется с ее лица. Однако ничего не случилось, и негритянская внешность не пострадала.

На рассвете беглецы вышли во внутренний дворик, который имеется во всех арабских домах, и увидели четырех навьюченных верблюдов.

— Вот на чем мы поедем, — объявил Барка.

— Опять будем путешествовать на горбатых животных! — заметила француженка. — Они напоминают мне беднягу Мейса! Что-то с ним сталось?

Когда речь заходила о зебу, алжирец всегда хранил загадочное выражение лица. Вот и теперь он улыбнулся и проговорил:

— Мы его там съедать… Наши солдаты иметь мало пищи… а он быть такой толстый… жирный бульон и кароший мясо…

— Какой ужас!

— Он спасать солдат и Барка, без него мы умирать…

— Да, ты прав. Как людоед, который съел собственных детей, чтобы их отец не помер с голоду.

Разговор их был прерван приходом двух высоких берберов[153], которые обменялись с Баркой несколькими фразами. Один из них что-то крикнул, и верблюды улеглись на землю. Алжирец показал Фрикет, как надо взбираться на животное, и помог ей сесть в седло. Затем сам сел верхом, и его примеру последовали оба бербера.

Старший из погонщиков крикнул еще раз, верблюды подняли вверх свои длинные шеи и встали на ноги. Фрикет показалось, что ее бросили на крышу качающегося домика, который двигался с необыкновенной скоростью.

Почти совсем рассвело, караван покинул таинственный дом, где удалось спрятаться беглецам. Фрикет не успевала разобраться в стремительном ходе событий, мысли ее путались. Она знала только, что была на свободе и ехала неизвестно куда в самом фантастическом виде на спине экзотического животного.

Вскоре возникло неожиданное затруднение: после ночного переполоха выехать из города стало намного сложнее. Повсюду продолжались обыски, появились дополнительные часовые. Беглецов было приказано взять во что бы то ни стало — живыми или мертвыми. Особенно тщательный осмотр производился у городских ворот, из которых никого не выпускали без специального распоряжения коменданта. Фрикет всего этого не знала, иначе ей трудно было бы сохранять на своем черном лице столь беззаботное выражение.

Когда путники подъехали к воротам и стражники преградили им дорогу, старший из берберов молча достал из кармана засаленный бумажник и вынул из него какой-то листок бумаги, спокойно развернул его и сунул под нос начальника стражников, которому пришлось прочесть следующее:

«Настоящим приказывается постоянно пропускать Ахмеда бен Мохаммеда и его сопровождающих как особого курьера главнокомандующего и оказывать ему в случае необходимости всяческую помощь и содействие.

Подписано: Баратьери.

Утверждено: начальником генерального штаба

Ослушаться столь высокопоставленных чинов было невозможно: документ оказал нужное воздействие. Охрана отдала честь и пропустила караван.

Выйдя из города, верблюды припустились бежать своим знаменитым галопом, который позволяет им легко преодолевать за час расстояние в четыре лье. Они повернули на южную дорогу, окруженную холмами и укрепленную фортами, рассеянными между Массауа и Алаги, где итальянцы потерпели сокрушительное поражение.

Стало ясно, что путники уже были в безопасности и их удивительное бегство прошло успешно. Только сейчас Барка рассказал обо всех обстоятельствах, благодаря которым их освобождение стало возможным.

Ахмед бен Мохаммед был женихом бедной девушки, вылеченной Фрикет от слепоты. Вняв мольбам своей невесты, он согласился помочь узнице, рискуя собственной жизнью. Пользуясь абсолютным доверием в итальянском штабе, он часто возил зашифрованные депеши комендантам фортов. Его верблюды, быстрые как ветер, позволяли перемещаться с необыкновенной скоростью. Расхваливая их перед Баркой, он сказал:

— Они за два дня перенесут нас к Макалле, осажденному войсками негуса. Там ты и твоя госпожа будете в безопасности.

— Да сбудется воля Аллаха! — подхватил Барка, как верующий мусульманин.

Итальянские солдаты. — Петушиные перья. — На марше. — Оказаться меж двух огней. — Полковник. — Грубый солдафон. — Фрикет узнают. — Отчаянный поступок. — Бегство. — Скачка. — Выстрелы. — Зрелище агонии.

Итак, Фрикет, несмотря на свой боевой характер и любовь к неожиданностям, спасалась от врага бегством. Она восседала на верблюде, ее ужасно трясло, а дорога, подобно тем, которые ведут в ад, была вымощена исключительно благими намерениями; но это оказалось явно недостаточным, чтобы по ней можно было нормально проехать.

Что касается дромадеров[154], привычных к подобным путешествиям, они выделывали своими длинными ногами нечто невообразимое, забавными движениями вскидывая их вверх. Француженка старалась приспособиться к их странной скачке, зачастую вызывающей что-то вроде морской болезни, и надо сказать, ей это удавалось совсем неплохо. Однако приходилось держать в постоянном напряжении свою волю, подавляя усталость и не давая расслабляться измученному телу. Да, когда встречаешься с приключениями, надо быть готовым ко всяким неприятностям!

По пути им без конца попадались солдаты. Чувствовалось, что итальянская армия собрала все силы и готовится к решительным действиям, и Фрикет, симпатии которой были на стороне абиссинцев, с тревогой спрашивала себя, чем их неизвестный друг, негус Менелик, ответит на такой мощный удар. Она бесстрашно смотрела на итальянских солдат, бывших когда-то товарищами по оружию, а теперь ставшими врагами Франции; итальянцы оказались неблагодарными и отвергли священный союз, несмотря на то, что за их независимость проливали кровь и французы.