Короче: полковник Курт Амедей фон Качке, потомок ливонских рыцарей, понял силу отрядов некоего «товарища П.» и старался в меру сил своих отгородиться от внешнего беспокойного мира чугунными решетками.
Он даже соорудил себе кольчатую кольчугу, которая, как он полагал, защитит его от внезапного удара кинжалом, а быть может, и от партизанской пули, как уверял его брюссельский кольчугоделатель мосье Дизье…
«Черт подери! Совсем другое дело нести службу в захваченных областях Франции, в Бельгии, в Голландии, в Норвегии — там есть свои пэтены, свои квислинги, которые всеми силами защищают своих господ. Правда, там тоже есть партизаны, но разве столько их, сколько здесь?»
Берлин обещал полковнику Качке перевести его на более легкую службу, в Бургундию, но лишь после того, как господин полковник разделается с партизанами этого таинственного «товарища П.».
Разделается? Как бы не так! Это не орехи щелкать в рождественский сочельник, принесенные Санта-Клаусом. Не один раз полковник Курт Амедей фон Качке снаряжал экспедиции против этого неведомого и невидимого «товарища П.», не один раз в своих реляциях на имя генерал-майора фон Зитца он разделывался с отрядами «товарища П.», но партизаны, на некоторое время затаившись, вновь обрушивали свои удары, отодвигая вожделенный для фон Качке час службы в благословенной Бургундии.
Вот тогда-то «мастер тонких и обходных маневров» прибег к своему излюбленному методу — он постарался найти среди местных жителей провокаторов, которые за хорошую плату плюс угрозы помогли бы полковнику Качке разгромить этого «товарища П.».
Господин полковник прежде всего остановил свое внимание на Акселе Рихтере, горбатом «холодном» сапожнике, но эта фигура не годилась для «тонких маневров» среди партизан; тогда Курт Амедей фон Качке перевел свой бегающий взгляд на Сергея Кирьякова — Кирьяка, как он его именовал.
Это был молодой парень, не старше 22 лет, до войны работавший телеграфистом на суховском вокзале.
Кирьяк показался господину Качке наиболее приемлемым потому, что тот был, несомненно, человеком беспринципным, карьеристом и стяжателем; по донесению своей разведки, господин полковник знал, что отец Кирьяка до 1918 года владел сыроваренным заводом и в том же году был расстрелян красными за связь с немецкими интервентами на Украине. Тем не менее сын, карьеры и стяжательства ради, записался в комсомол, скрыв свое неблаговидное прошлое.
Такой человек мог оказаться прекрасным помощником господина фон Качке в его неустанной борьбе с этим загадочным «товарищем П.».
— Превосходный экземпляр, — пробормотал полковник, ознакомившись с донесением разведки. — Доставить ко мне этого Кирьяка!..
Так Сергей Кирьяков, телеграфист станции Сухов, оказавшийся ярым и непоколебимым сторонником немцев, ненавидящий советскую власть за расправу над отцом, отдал себя в полное распоряжение начальника гарнизона. За это тот посулил ему крупное вознаграждение, но Кирьяков наотрез отказался.
— Я помогаю вам во имя идеи, герр Качке, — заявил он. — Никакое золото не воскресит мне моего отца и никакая истинная идея не оплачивается золотом.
«О, эта славянская душа», — с легким оттенком презрения подумал Качке, а вслух произнес:
— Это есть хорошо, очень хорошо, герр Кирьяк… Зеер гут… Мы будем находить возможность отметить ваше усердие другим, более тонким способом… Сейчас мы не будем затрагивать… как это?.. — вашей меркантильности. Нихт вар?[1]
Вскоре Кирьяков был снова вызван к Качке. Он получил задание установить местонахождение отряда «этого неизвестного товарища П.», чтобы затем господин Качке смог бы с ним разделаться— нихт вар? — самым решительным образом.
Кирьяк с горящими глазами заявил, что он этого только и ждал, и отправился на выполнение задания.
Вскоре полковник получил срочную радиограмму от Кирьяка и двинул в район квадратов «Луна-6» — «Юпитер-4» батальон пехоты при трех орудиях и одном среднем танке.
Как случилось, что батальон попал в засаду и почти полностью был истреблен, объяснить трудно. Кирьяк утверждал, что всему виной — болтливый командир батальона капитан Дитмар, который на каждом шагу распространялся о своей карательной экспедиции, похваляясь, что притащит на аркане эту «ночную сову П.» и повесит ее на фонарном столбе.
Повидимому, это и было причиной неудачи батальона. Допросить капитана Дитмара было невозможно — он погиб вместе со своим батальоном. Правда, солдаты, оставшиеся в живых, подтвердили, что их капитан, действительно, открыто хвастался разгромить партизан, и полковнику фон Качке пришлось удовлетвориться этим объяснением. Но он поклялся, что даст Кирьяку новое опасное задание, чтобы тот исправил свою неудачу по разгрому партизанского отряда. У Курта Амедея фон Качке хватка была бульдожья: он не отступал, пока дело не завершалось в его пользу.
Об этой хватке знал и командир отряда Птицын. Курт Амедей фон Качке в состоянии был погубить десять батальонов, но добиться своего.
— Он упрям, как сотня буйволов, Федор Никитич, — сказал Птицын, не переставая прислушиваться к стуку ключа рации. — И нам надо быть осторожными… У нас нет еще таких сил, чтобы противостоять вражьему натиску… Иной раз по тактическим соображениям не худо сделать шаг назад, чтобы потом сразу двинуться на несколько шагов вперед.
Комиссар Чернопятов кивнул головой и хотел было добавить, что сейчас сделать это невозможно по причине скорого прибытия «товарища Степного» с заданием № 6, но сказать не успел: Вера произнесла взволнованным голосом:
— Москва требует приема, Федор Кузьмич…
Москва… Хмурое лицо Птицына внезапно просветлело.
— Давай, давай, Вера! Принимай, милая!..
Ровно гудел зуммер. Над землянкой проносились порывы холодного ветра, падали крупные капли, дождя, перемежаясь со снежными хлопьями. Серый рассвет медленно просачивался сквозь густую зелень хвойных деревьев, окружавших землянку командира и комиссара партизанского отряда.
Колеблясь, тихо потрескивал плавающий в плошке фитилек, и причудливые тени шныряли по стенам, по полу, взбирались на низко нависший потолок.
Радистка Вера Холодова настороженно вслушивалась в ритмичный стук ключа и быстро записывала радиограмму на листе бумаги.
Чернопятов набивал свою вместительную трубку махоркой, и вскоре густой сизый дым стал пластами наслаиваться в воздухе.
Передача была короткой. Москва сообщала, что сегодня в два часа семь минут в районе высоты 157,2 высадился воздушный десант для проведения операции № 6, который следует встретить и препроводить в расположение партизанского лагеря.
