Но здесь был не тот случай. Артем Князев в дела Мушкета не вмешивался, влияния его не оспаривал. Более того, на «пятачке», о котором еще речь впереди, совместные действия о Князем иногда приносили Мишелю десятку-другую.
У Князя были какие-то свои интересы вне Оборонной. Разное поговаривали о его друзьях, которых звали фирмачами. Князь не баловал своим вниманием стометровку и бар «Вечерний», часто мог не появляться вообще неделю-две, и его отсутствия не замечали: он был вроде и не из своих, и не из чужих.
Однажды в том же баре «Вечернем» после нескольких коктейлей Ела откровение намекнула Князю, что не прочь выйти прогуляться с ним, тем более что «ночь такая лунная».
— Нет, Елочка, — равнодушно сказал Князь. — Вечер у меня уже расписан...
— Как хочешь, — не обиделась Ела. Она вообще обижалась редко. — Я подожду.
— Боюсь, Мушкет неправильно поймет. Или, наоборот, правильно.
— Видала я Мушкета... — эмоционально ответила Ела. — Ходит следом... Только других ребят пугает, дьявол низкорослый.
— Раз ходит, значит, любит, — нравоучительно заметил Князь. — Смотри не проморгай свое счастье.
— Видала я...
Еле иногда лень было произносить длинные фразы, и она поддерживала беседу с помощью энергичных «видала», «поняла», «отклейся» и других слов, которые произносила то равнодушно, то с гневом — как того требовали обстоятельства. Голос у нее был звучный — красивое сопрано, и она умело использовала его богатые возможности для отражения движений души.
— Присмотрись еще. — Артем разговаривал с Елой так, как говорят с маленькими, и ей это нравилось. — Тебе замуж надо, а из Мушкета знаешь какой муж получится? Что с кого снимет — все в дом принесет...
Еле не хотелось больше продолжать разговор на эту тему. Она понимала, что Князь иронизирует, но не была уверена, что может достойно ответить на его ухмылки.
— Ладно, Князь, — сказала она. — Кое-что и мы знаем, не такой ты уж чистенький.
— А вот это зря, — помрачнел Князь. — Я в ваши дела не вмешиваюсь, не суйтесь и в мои. Знаешь, что с любопытными бывает?
— Слушай, Князь! — оживилась на мгновение Ела. — А правду говорят, что ты можешь достать комбайн?
К сельскохозяйственным угодьям эта машина не имела никакого отношения. «Комбайн», о котором говорила Ела, — это джинсы, куртка, накидка и шляпа — все из джинсовой ткани.
— Катись к своим, — грубо оборвал Князь. — Не вынюхивай.
Ела не совсем поняла, отчего психует Князь, и оскорбленно отвернулась, подсела к компании Мушкета.
За покладистый характер Елку на Оборонной любили. Она была из тех девчонок, которые изо всех сил гнались за модой, но догнать ее не могли. Вот, к примеру, мини-юбки уже вышли из моды, однако Ела упорно не хотела этого замечать. Какой-то неосторожный поклонник однажды сказал, что в мини она как греческая богиня.
— Они, эти богини, ходили в туниках до пят, — ехидно заметил кто-то из завсегдатаев бара.
— Это верхняя одежда, — безапелляционно заявил знаток, — а я имею в виду ту, что была под туниками.
Артем Князев, слышавший разговор, пробормотал:
— Чушь какая-то...
Он был эрудитом, Артем Князев, мог легко и непринужденно поддерживать разговор на любую тему. И еще он был современным до кончиков пальцев — суперпарень, временами очень свойский, а иногда даже будто сошедший с глянцевой обложки иностранного журнала.
Оборонная — наша улица, и об этом известно всем вокруг нее. На ней можно быть своим, но можно, живя в одном из ее домов, все равно оставаться чужаком.
Быть чужим на улице, где живешь, плохо.
Князя здесь знали.
Мушкет был здесь свой.
Ни у кого не вызывало сомнения, что Ела Анчишкина своя — ближе некуда. Своими были и многие другие, каждый вечер выходившие шлифовать асфальт Оборонной. Здесь все знали всех. И если появлялся неизвестный — не просто случайно или по делу проходил улицей Оборонной, чтобы навсегда затеряться в лабиринтах других улиц, если появлялись незнакомый парень или девчонка и задерживались у комиссионки, или у «Арктики», или у бара «Вечерний», — их замечали и долго изучали, прежде чем принять или отвергнуть.
А вот Роман Жарков жил на Оборонной и все равно оставался здесь чужаком. Ребята относились к нему так, словно он обитал где-то в другом конце города.
ТРУДНЫЕ РЕШЕНИЯ РОМАНА ЖАРКОВА
— Попросите, пожалуйста, к телефону Инну.
— Инесса, тебя, — услышал Роман приглушенный расстоянием мужской голос.
Когда телефонная трубка отложена в сторону, кажется, что собеседник находится далеко-далеко. Но Роман знал, что улица Инны всего в двух шагах от Оборонной, — вчера она разрешила проводить ее до подъезда. Вчера был очень хороший, ну прямо прекрасный вечер.
— Слушаю... — Голос Инны прозвучал ровно и безмятежно.
— Это я... Звоню, как условились!
— А-а, я не ожидала, что вы так быстро откликнетесь на мою просьбу о ремонте квартиры. Но вы позвонили слишком рано.
— Какую просьбу? — опешил Роман.
— Я еще не решила окончательно. И конечно, для меня дороговато...
— Что за чушь? Это ведь я, Роман!
— Позвоните, пожалуйста, завтра. Примерно в это же время я буду дома...
Он услышал, как Инна сказала кому-то: «Договорилась тут с одним халтурщиком, чтобы обои переклеил». Потом трубку положили, что-то щелкнуло, заныли прерывистые гудки.
Роман в недоумении уставился на телефон. Трубку он все еще держал в руке.
— Что, съел? — ехидно спросила Лина. Она, конечно, прислушивалась к разговору, делая вид, что убирает комнату.
— Не лезь не в свои дела, — строго сказал Роман. Он помрачнел, не зная, как объяснить непонятное поведение Инны. Она не могла его не узнать. Сама ведь просила звонить почаще...
Лина дотошно допрашивала:
— Что она тебе сказала?
— Почему это тебя интересует? — рассердился окончательно Роман.
— Хочу перенять опыт, как отшивать слишком назойливых кавалеров.
— Отстань, — попросил Роман. — И без тебя тошно.
— Все-таки она тебе что-то тако-о-е сказала! — Лина никак не могла успокоиться.
Метелка в ее руке энергично летала по книжным полкам — когда Лина убирала в квартире, пыль везде стояла столбом.
Вообще-то у Романа хорошие отношения с сестрой. Лина младше его на два года, и он считал, что должен заниматься ее воспитанием. Об этом просил и отец, когда уезжал с мамой за рубеж: «Ты, Роман, уже взрослый. Прямо скажи, можем ли мы спокойно оставить вас вдвоем на целый год?»
Роман знал, что родители готовятся к длительной командировке. И вопрос отца не застал его врасплох. Он давно уже все продумал, взвесил.
