Как бы то ни было, мутная история с координатами острова несколько прояснилась. Заодно появилась одна из возможных причин утаивания даты экспедиции за сокровищами. Почему бы не допустить, что остров был объявлен британским владением не в семнадцатом веке, и не в шестнадцатом, – а незадолго до того, как у его берегов появилась «Испаньола»? (В рукописи Хокинса есть указания на то, что именно так дело и обстояло, но о них чуть позже.)
Тогда для сквайра сотоварищи очень даже имело смысл сдвинуть время событий на несколько лет назад. Королевская собственность, говорите? Ах, оставьте, сокровище мы откопали, когда остров никому не принадлежал, а законы обратной силы не имеют…
* * *
Но остальная часть сокровищ Флинта, не попадавшая под определение клада? Богатства, законных собственников которых можно было без труда отыскать?
На это золото прав у сквайра Трелони ничуть не больше. Даже на то, хозяева которого по ряду причин не могли предъявить свои претензии (например, собственники из стран, воюющих в тот момент с Англией).
В таком случае в действие вступал старый, но действующий Вестминстерский статут, принятый еще в четырнадцатом веке королем Эдуардом Первым: права на невостребованные грузы погибших кораблей принадлежат британской короне, причем неважно, где груз находится – на морском дне или на берегу.
Опять государственное преступление, хищение королевской собственности…
В общем, предприятие затеял сквайр Трелони не просто рискованное – противозаконное со всех точек зрения.
В связи с этим крайне любопытно звучат слова Хокинса о том, что сквайр собирался оделить каждого из матросов «Испаньолы» частью сокровищ, пусть и небольшой (собирался, разумеется, еще до того, как матросы обернулись пиратами и затеяли мятеж).
Ничем хорошим для сквайра такая затея не закончилась бы. Куда отправились бы морячки первым делом, получив по возвращении в Бристоль свою пригоршню золота сверх обещанного жалованья? В портовые кабаки, надо думать, обмывать нежданное богатство… И через день каждая портовая собака знала бы о найденных сокровищах, а вскоре и до королевских чиновников доползли бы слухи…
А если бы сквайр не поделился с экипажем (по-прежнему допуская, что матросы все честные и законопослушные)? Тогда до королевских чиновников доползли бы не смутные слухи – а вполне конкретные доносы моряков, озлобленных жадностью сквайра.
Но, как мы знаем, ничего подобного не произошло. Экипаж и пассажиры «Испаньолы» занялись взаимным истреблением с таким успехом, что вернулись в Бристоль в весьма урезанном составе – пять человек плюс примкнувший островитянин Бен Ганн.
Этим болтать резона не было, все получили достаточно денег, чтобы хранить мертвое молчание. К тому же народ уцелел в основном малопьющий, к пьяной болтовне в кабаках не склонный. Единственное исключение – Бен Ганн, умудрившийся промотать тысячу гиней за неполные три недели. Но и он в своем загуле сумел удержать язык за зубами. Имел для того все основания – пиратское прошлое однозначно обеспечило бы Бену в случае болтливости короткий суд и длинную веревку…
* * *
Если вдуматься – до чего же удачно и вовремя произошел пиратский мятеж на «Испаньоле»! В противном случае перед сквайром Трелони встали бы очень большие проблемы… Поднять несколько тонн золота на борт невозможно так, чтобы экипаж ничего не заметил. И невозможно заставить два десятка человек промолчать об увиденном. А мятеж и последовавшее истребление мятежников весьма кстати избавили кладоискателей от всех нежелательных свидетелей.
А если бы мятеж не случился? Что тогда?
Если бы мятеж не случился, то его следовало бы придумать… Но об этом чуть позже.
Глава вторая
Двойная жизнь м-ра Хокинса-старшего
С местом и временем действия мы разобрались. Вернее, с причинами их замалчивания автором мемуара. Перейдем к персонажам. В первых главах рукописи Джима Хокинса их не так много: сам Джим, его родители, доктор Ливси и трое бывших пиратов – Билли Бонс, Черный Пес и слепой Пью.
О своем отце Хокинс пишет очень мало, мы узнаем лишь, что он владел трактиром «Адмирал Бенбоу», заболел и умер. Однако даже эта скудная информация вызывает множество вопросов.
Надо отметить, что бизнес старшего Хокинса особой выгоды не приносит. Он либо убыточен, либо едва позволяет сводить концы с концами. Билли Бонс, едва появившись в «Адмирале Бенбоу», первым делом интересуется у Хокинса-отца: много ли посетителей?
«Отец ответил, что нет, к сожалению, очень немного», – сообщает нам Хокинс-сын. Насчет «очень немного» отец не соврал, а вот его сожалениям по этому поводу позвольте не поверить… О причинах недоверия чуть позже.
Билли Бонса такая ситуация с посетителями вполне устраивает по личным причинам, и он поселяется в «Адмирале». Но почему продолжает заниматься бесперспективным делом Хокинс-старший? Какой у него бизнес-план?
Трактир «Адмирал Бенбоу» стоит на морском берегу в гордом одиночестве, но неподалеку, всего лишь в полумиле, расположена небольшая деревушка. Казалось бы – вот они, потенциальные клиенты. Но там имеется аналогичное заведение, о чем Хокинс-младший упоминает. Есть ли смысл тащиться из деревни в «Бенбоу», а затем обратно, – и все лишь для того, чтобы опрокинуть стаканчик горячительного? Если можно сделать то же самое без лишней ходьбы?
Смысла нет, и вскоре после 1736 года владелец «Адмирала Бенбоу» должен был разориться (в дальнейшем мы разберемся с точной датировкой событий и увидим, что происходили они в последовавшее за 1736 годом десятилетие). Именно в том году английский парламент принял знаменитый Джин-акт (Gin-Act), крайне чувствительно ударивший по карману продавцов спиртного. Налог с продаж в пересчете на галлон чистого спирта вырос с четырех пенсов до двадцати шиллингов – т. е. в шестьдесят раз! И значительно увеличилась стоимость лицензии на продажу спиртного. Хокинса-старшего с его вялотекущей коммерцией такие нововведения должны были пустить ко дну. Но он каким-то загадочным образом остался на плаву…
Однако «Адмирал Бенбоу» – это не только распивочная. Это еще и гостиничный бизнес. В трактире имеются комнаты для приезжих, приносящие, по идее, какой-то дополнительный доход. Но доход они не приносят – жилец упомянут лишь один, Билли Бонс. А старый пират платить за проживание категорически не настроен.
В таком случае комнаты приносят прямой убыток, причем не только в виде недополученной выгоды. Проблема опять состоит в особенностях английского налогового законодательства тех лет – в 1699 году был принят закон, облагавший недвижимость налогом в зависимости от количества окон. В каждой гостевой комнате, надо полагать, хотя бы одно окно имелось – какой же приезжий согласится жить в темной конуре? И Хокинс-старший за эти окна регулярно платил, ничего не получая взамен. Странный бизнес…
