Ознакомительная версия.
Полководец халифа даже не предполагал, что двумя годами ранее, в Танжере[21], Аль-Максуд-Ибн-Хорезме пообещал Аль-Фаруху, что по чертежам самого Аль-Басри сконструирует подзорную трубу, способную многократно увеличить небесную карту звёзд. А поход армии халифа предоставил Аль-Фаруху великолепную возможность отправится в Тимбукту и встретиться с великим ученым.
На пятый день пути перед путниками предстал, блистая в лучах восходящего сахарского солнца золотыми крышами глиняных минаретов, таинственный город ученых, философов, врачей и магов – Тимбукту.
* * *
Отделившись от городских ворот едва заметной дымкой и по мере приближения обретая различимые силуэты, к передовым отрядам халифа приближалась конная процессия воинов в богато украшенных золотом доспехах и остроконечных золотых шлемах. Её возглавляли знатные сановники и музыканты, а впереди ехал сам градоначальник Мусса-Ибн-Халид.
– Приветствую тебя, о, великий полководец халифа Абдаллаха-Ибн-Ясина, волею Аллаха всевышнего повелителя и заступника правоверных, непобедимый Йахья-Ибн-Омар! – громогласно воскликнул градоначальник Тимбукту, и его последние фразы утонули в оглушительном реве труб и бое барабанов придворных музыкантов.
В сопровождении процессии градоначальника, под несмолкаемые оглушительные звуки труб и барабанную дробь, армия халифа вошла в город Тимбукту через огромные, искусно вырезанные из редких сортов африканских деревьев и изыскано украшенные серебряным орнаментом главные ворота.
Радуясь возможности отдохнуть и вдоволь насладиться всеми прелестями городской жизни после изнуряющего путешествия по пескам Сахары, Аль-Мажнун, пройдя сквозь городские ворота, не задумываясь, повёл свой караван в сторону городского рынка.
Армия халифа подходит к городу Тимбукту
За годы работы в городе Мема, странствий с караванами торговцев и воинов, многочисленных водных путешествий по реке Нигер Аль-Мажнуну не раз приходилось останавливаться в Тимбукту. Обладая крайне любопытным и вороватым нравом и вдобавок хорошей зрительной памятью художника, он без особого труда усвоил нехитрую геометрию улиц и площадей Тимбукту. Обзаведясь полезными, по его мнению, знакомствами в лице торговцев специями, разносчиков лепёшек, продавцов ювелирных украшений[22] (коими Аль-Мажнун щедро одаривал миловидных женщин за, как он сам любил поговаривать, приятные часы общения), он очень быстро вписался в среду горожан.
Вот и сейчас, пройдя через городские ворота, он уже вынашивал скромные планы на день, мило отвечая на приветствия и поздравления со счастливым прибытием от то и дело появлявшихся в толпе знакомых жителей города.
– Да свершит Аллах великий над тобой свой праведный суд! Наконец-то ты появился, проходимец! Ты помнишь, что обещал мне подарить несметное количество прекрасных стеклянных бус за ту незабываемую ночь, которую ты, о, гнусный проходимец, провел со мной! А что взамен?! Сбежал рано утром, оставив ничтожный мешочек золотого песка?! – вскричала возмущенная красавица-берберка в тёмно-синем халате, как назло внезапно возникшая сразу за процессией магов в чёрных, украшенных золотыми полумесяцами тюрбанах и расшитыми золотым шитьем жёлтых халатах.
«Только её мне не хватало! Вот ведь неприятность!», подумал про себя Аль-Мажнун, но, находясь в седле верблюда на относительно безопасном расстоянии от разгневанной женщины, довольно уверенно ответил:
– Приветствую тебя, о, прекрасная Латифа! Да продлит Аллах твои прекрасные дни! В то незабываемое утро произошло страшное недоразумение, и по причине недостаточности света я перепутал карманы халата и случайно достал мешочек золотого песка вместо прекрасных стеклянных бус! Но, да будет Аллах Всевышний свидетелем моих добрых намерений, я вскоре все исправлю! – рассыпаясь в извинениях, старался он загладить «мелкие неприятности» минувших дней.
– Смотри, проходимец! Ты знаешь, где меня найти! – грозно сверкнув глазами сквозь узкую прорезь платка добавила берберка, растворившись в толпе горожан.
– Как бы она не нажаловалась хозяину… – размышлял Аль-Мажнун, внося существенные коррективы в казалось бы так искусно задуманные «скромные планы» на день.
Мерно раскачиваясь в седле в такт неспешной походки верблюда, Аль-Мажнун продвигался по знакомым узким улочкам небольших глиняных домов с искусно выпиленными полуциркульными окнами (впоследствии получившими известность как «мавританские окна»). Вдруг под сенью раскидистой акации он, к своему изумлению, увидел сидящего Аль-Фаруха. Склонившись над книгой и нанося на страницы весьма замысловатый чертёж, тот с большим интересом выслушивал рассказ двух старцев в тёмных, украшенных семиконечными звёздами тюрбанах и тёмных же, расшитых золотыми узорами халатах.
– Разобьёшь мой шатер в роще акаций на берегу реки, полы шатра устелешь коврами, приготовишь ужин, у нас сегодня будут гости! Я же прибуду к закату солнца! Ты слышишь меня, прохвост? – не отрываясь от чертежа, распорядился Аль-Фарух.
– Слушаю и повинуюсь, о, великий звездочёт халифа! – взвизгнул от неожиданности Аль-Мажнун, почувствовав, что хозяин способен контролировать и давать ему распоряжения, даже не видя его.
* * *
Аль-Мажнун, усердно и в назначенный срок выполнявший все поручения хозяина, даже не подозревал, что его появление, как, впрочем, и многие другие события будущего, были прочитаны великим магом по звёздной книге. Вереница порой странных и не поддающихся объяснению случайностей имели для Аль-Фаруха вполне закономерную последовательность.
Отменив свои «скромные планы» на день, Аль-Мажнун, жмурясь от ярких лучей солнечного света, отражавшихся от украшенных золотом фасадов высокой глиняной мечети, развернул свой караван, обогнув знакомую улицу разбросанных в шахматном порядке невысоких глиняных домов, напоминавших шары или полусферы, и направился в обратный путь обустраивать походный лагерь в указанном хозяином месте.
В монотонном стрекотании цикад жаркое солнце медленно катилось к закату, окрашивая своими теряющими дневную силу лучами темные воды реки Нигер в светло-лиловые тона и время от времени в ослепительном мерцании отражаясь глянцевыми бликами от спин нежащихся в прохладной воде бегемотов. В неясно различимом гуле, доносившемся со стороны города Тимбукту, сначала чуть слышно, а затем все отчётливее, Аль-Мажнун уловил топот копыт приближающихся всадников.
Аль-Фарух и ещё один всадник в тёмном, украшенном семиконечными звёздами[23] тюрбане и жёлтом, расшитом золотом халате остановили коней возле шатра.
Ознакомительная версия.
