Мор Йокаи - Похождения авантюриста Гуго фон Хабенихта

Князь похвалил бравого констаблера за перехваченное у врага изобретение, повысил его жалованье с шестнадцати до двадцати талеров и наградил сверх того бочкой двойного ячменного пива. По сей причине надулся начальник артиллерии, которому пришлось довольствоваться светлым пивом.

Многие завидовали Гуго, но никто не решался его задевать.

Гуго был атлетического сложения. Его голова в рыжеватой пышности волос напоминала львиную. Он всегда улыбался и никогда не приходил в замешательство. Никто не видел его испуганным или разгневанным. Заботы и горести не отразились в его чертах. Лет ему было под сорок, лицо чуть рябоватое; однако стоило на горизонте появиться соответственно его вкусу особе женского пола, и он, как правило, завоевывал ее симпатии. Любил хорошо поесть и хорошо выпить, а потому в карманах у него было пусто. Тем не менее Гуго во всем предпочитал отменное качество.

Эта его разборчивость очень злила городского старшину. Будучи командиром гражданского ополчения, он превышал рангом констаблера, однако последний в любом смысле оставлял его позади.

Смазливая Рика — обермаркитантка — увертывалась от заигрываний командира гражданского ополчения, констаблеру же позволяла себя обнимать. Вследствие осады в обоих городах неимоверно поднялись цены на продовольствие: однажды рыночная торговка запросила за упитанного гуся три талера — неслыханная дороговизна! Супруга городского старшины нацелилась на гуся, но купить не решилась. Подошла смазливая Рика: «Сколько просишь? Давай!» — купила гуся и была такова.

Городской старшина прознал, что Рика зажарила гуся для констаблера Гуго.

— Послушай, констаблер, — изрек он на следующий день, — что-то здесь не так. Ты лакомишься жирным гусем, мне ж на хлеб достается кусок черствого сыра да селедка. А ведь я городской старшина и советник. Жалованья у тебя двадцать талеров, а ты что ни день тратишь три талера. Откуда деньги? Говори!

— Видишь ли, советник, — ответствовал ему констаблер, — если б я хотел тебя обмануть, проще было бы сказать, что деньги не мои. Втюрилась в меня смазливая Рика. Чем я ей голову закрутил? Ежели сам не знаешь, меня не допытывай. Влюбилась женщина, ну и дает деньги. Где берет? Я не спрашиваю. Но не буду тебя обманывать. Скажу правду. только никому не говори — не хочу камарилью с попами затевать. У меня есть волшебный талер: всякий раз, как я его трачу, он ко мне снова возвращается.

— Ну да! И откуда у тебя волшебный талер?

— Секрет, но тебе скажу. Не проговорись только капуцинам. Я получил его в Хоогстратеновом болоте от «рыцарей козла».

— Что?! Уж не запродал ли ты свою душу?

— Нет, обдурил я чёрта: подставил вместо себя несмышленого еврейского юнца.

— Да, такое дело надо держать в строжайшей тайне!

Советник поспешно сообщил тайну князю. Тот заметил, что и ему бы не помешало обзавестись волшебными талерами, ибо война дорого обходится.

И зашептались про констаблера Гуго: он-де связан с богомерзкими «рыцарями козла» и обладает волшебным талером. Однако уважать его стали еще больше.

Между тем французы знай себе обстреливали Эренбрейтштейн и Кобленц «огненными кувшинами» и каждый божий день попадали в княжескую резиденцию, хотя ее и без конца переносили в другое место.

В конце концов князь назначил награду тому, кто разоблачит шпиона: французы ежедневно угадывали новое местоположение, а стало быть, несомненно среди своих завелся предатель. Но как он передает врагу сведения? Выходы из города тщательно охраняются. Голубиной почтой тоже не воспользуешься, потому что вся домашняя птица давно съедена подчистую.

Городскому старшине не долго пришлось искать виновного.

Все жители обоих осажденных городов плачут, воют, молятся, постятся — лишь один человек бесстрастно взирает на мир, досыта ест, пьет да посвистывает.

Когда огненное чудовище, шипя и дымясь, пролетает над головами, все разбегаются, заползают в подвалы, и только сей хладнокровный наблюдатель подмечает, куда оно упадет, и, если «огненный кувшин» не взорвался, он вытаскивает его из земли и уносит с собой. Храбрость более чем безумная. Констаблер разбирает снаряд у себя в артиллерийской мастерской под землей, перезаряжает и выстреливает на вражеские позиции.

Более чем потеха.

Однажды, едва Гуго вытащил кувшин из мастерской, к нему подошел советник.

— Погоди-ка! Открой кувшин, покажи, чем заряжен!

Гуго не моргнув глазом отвинтил колпачок — верхняя часть распалась на две половины, раскрыв обернутую тонким холстом зажигательную смесь. Гуго не поленился перечислить советнику состав смеси: порох, древесный уголь, сера, канифоль, смола, нашатырь, бура, свинцовый сахар — и объяснил, отчего при таком составе адский огонь горит негасимо.

— Любопытно. А там что?

Огненный кувшин был заполнен бенгальской смесью лишь сверху.

— Тонкая глиняная пластинка. Она отделяет зажигательную смесь от взрывного вещества. Когда огонь сгорает, пластинка раскаляется, и порох взрывается — вот и вся премудрость бомбы.

— Хотелось бы заглянуть под глиняную пластинку, — полюбопытствовал советник.

При этих словах констаблер повел глазами. В рассеянном взгляде отразилась отчаянная натура авантюриста — гнев, решительность, досада, страх… лишь на секунду. Его окружали стражники — никакой надежды на бегство. Он рассмеялся, пожав широкими плечами:

— Смотрите, коли охота.

Советник подковырнул перочинным ножиком пластинку и обнаружил вовсе не пороховую смесь, а просто обыкновенный песок. В песке — бумага для французов с обстоятельным изложением ситуации в крепости.

— В кандалы его. — торжествующе вскричал советник. — Наконец мы располагаем прямым доказательством, подлый предатель! Я тебе покажу смазливую Рику и жирных гусей.

Гуго смеялся даже в тот момент, когда его заковывали в кандалы.

И, чтобы дополнить следственный материал, из французского лагеря шипящей огненной змеей прилетает бомба и вонзается в редут. Но не взрывается. Ее приносят, вскрывают, и что же находит советник под глиняной пластинкой? Двести талеров.

Указующая стрела и обе линии (для краткости) обозначали в протоколе следующее: председатель суда жестом повелевал палачу туже стянуть веревки на дыбе. После того протоколист записывал вырванные под пыткой слова вплоть до крика: «смилуйтесь, пощадите!»

Князь устроился на возвышении — за особым столом и на стуле под черным балдахином, напоминающем трон. Председательствовал советник.