Выйдя из того самого лифта, которым он воспользовался во время дуэли, Харуюки направился вдоль линии-указателя к нужной палате (номер он уже получил по е-мэйлу).
В руке он держал букет, состоящий из только начавших распускаться цветов розовой гипсолюбки и тропических водяных лилий – их цвет был ближе всего к черному из всего, что он смотрел. Сейчас был не сезон, так что цена была запредельной, и он потратил все свои жалкие сбережения, которые откладывал на покупку новой игры; но все равно желание купить ее уже пропало. Потому что более интересной игры, чем «Brain Burst», в мире просто не могло существовать.
Всего через несколько минут ходьбы линия-указатель перед его глазами стала совсем короткой и кончилась.
Он стоял в юго-восточной части верхнего этажа, а прямо перед ним была дверь одноместной палаты.
– Эмм…
Харуюки сглотнул и принялся прокручивать в голове слова, которые он сейчас скажет.
«Поздравляю»… пойдет? Нет, ее же пока не выписали, так что это будет немного странно. «Молодец»… ни в коем случае. «Давно не виделись»… тоже не годится. Я ведь каждый день встречаюсь с ней в сети. Эммм, ааах, что же мне делать?
Шшух.
Дверь перед ним внезапно скользнула вбок, и Харуюки в замешательстве отпрыгнул.
Изнутри раздался сердитый голос:
– Эй, сколько еще ты собираешься заставлять меня ждать? Быстро давай заходи!
– С… слушаюсь!
С этим жалким возгласом Харуюки на ватных ногах прошел в дверь, изо всех сил втягивая голову в плечи.
Услышав звук закрывшейся за ним двери, он осторожно поднял глаза.
И тут же – вся просторная палата, панорама за окном, даже большая кровать – все это исчезло.
Перед глазами Харуюки была лишь девушка, которую он не видел живьем уже три недели, – девушка в миленькой розовой пижаме и черной кофточке.
Она, похоже, немного похудела. Кожа, и прежде белая, потеряла еще больше цвета и стала почти прозрачной; волосы, всегда переливавшиеся шелковой волной, были собраны в две толстые косы; левая нога была целиком в гипсе.
Но.
Эти глаза – большие черные глаза, словно запечатлевшие в себе черноту ночи, приветствовали Харуюки таким же сиянием, как и прежде.
С улыбкой, подобной только что распустившемуся цветку, Черноснежка чуть хрипловатым голосом произнесла:
– Привет… давно не виделись, Харуюки-кун.
– А-ага.
Все слова, которые он продумывал, из головы вылетели начисто; Харуюки лишь кивнул и заморгал.
Секунд десять они просто смотрели друг на друга; наконец Харуюки пришел в себя и, сделав несколько шагов вперед, протянул букетик.
– Э… это, пожалуйста, возьми, хоть он и маленький.
– Спасибо, – сказала Черноснежка и взяла букет в руки. Поднесла к лицу и вдохнула аромат.
– «Блэк лотус», да. Буду ждать с нетерпением, когда они распустятся. Прости, ваза вон там, не мог бы ты налить воду и поставить цветы?
– Нет проблем!
Харуюки взял вазу с прикроватного столика и набрал воды из-под крана в углу палаты, потом поместил в вазу свой букет и вернулся обратно.
Вновь повисло молчание.
Первой разорвала их сцепившиеся взгляды Черноснежка. Внезапно надев строгое выражение лица, она негромко откашлялась и твердым голосом произнесла:
– Так… хочу услышать от тебя отчет по вопросу, о котором мы говорили раньше. Садись вот сюда, пожалуйста.
– А… ага.
Верно, ситуация не располагала к веселью и игривости.
Так Харуюки подумал, осторожно опускаясь на стул для посетителей, однако все равно ему стало капельку грустно.
Повозившись с виртуальным рабочим столом, он переслал всю информацию, которую успел раздобыть, Черноснежке.
– Эммм… как я говорил уже, Родитель Таку втайне ото всех раздал нескольким своим подчиненным программу-бэкдор, но на прошлой неделе вышел патч для дуэльного сервера, и этот бэкдор теперь бесполезен. Родителя, похоже, в Синем легионе «казнили»… то есть отобрали все очки. Однако, судя по всему, он так и не признался, кто написал программу…
– Пфф, понятно.
Черноснежка коротко выдохнула и откинула голову на скрещенные за затылком руки.
– Скорее всего, она пришла откуда-то от желтых. Интриги – их стихия. Вместо того чтобы пользоваться ей самим, они протестировали ее на высокопоставленном члене враждебного легиона. Ладно, когда-нибудь я собственными руками сдерну с них покрывало.
Черноснежка пробормотала эти слова угрожающим тоном и одновременно шевельнула пальцем правой руки, имитируя движение меча; потом ее выражение лица изменилось, и она посмотрела на Харуюки.
– А как дела у нашего легиона?
– Ну… можно сказать, приемлемо. Нам удалось взять под контроль Третью и Четвертую «боевые зоны Сугинами».
– Фу-фу-фу, какая маленькая территория. Но все равно это великолепно. Для легиона всего из трех человек – в самый раз.
Плечи Черноснежки слегка задрожали, и она рассмеялась.
Черный легион, «Нега Небьюлас». Говорят, раньше это была колоссальная армия, не уступающая легионам других королей; однако после событий двухлетней давности он рассыпался и перестал существовать. После недавнего заявления Черноснежки он блестящим образом возродился – однако на этом хорошее и закончилось. Как-никак, состоял он всего из трех человек – Черноснежки, Харуюки и Такуму; более того, сильнейший член мятежного легиона, Блэк Лотус, пока что не могла участвовать в битвах. Все силы уходили лишь на то, чтобы защищать область вокруг Средней школы Умесато.
Словно угадав мысли Харуюки, Черноснежка улыбнулась и сказала:
– Не унывай так. Не нужно быть нетерпеливым… мы будем потихоньку набирать себе товарищей и расширять территорию.
– Да… ага, – кивнул Харуюки и сунул руку в карман школьной формы, чтобы достать платок и вытереть пот, который лил с него от волнения, вызванного долгожданной встречей. Однако вместо платка его пальцы нащупали что-то другое.
Он вытащил предмет, о котором начисто забыл. Это была ученическая книжка в синем переплете, которая уже не использовалась и не будет использоваться по прямому назначению. Черноснежкина.
– А… да, во, это было у меня. Теперь возвращаю ее тебе.
Черноснежка смотрела на протянутый им блокнот, пока он говорил эти слова, не особо над ними задумываясь, и –
Несколько раз моргнула, потом ее рот приоткрылся и кровь прилила к щекам.
Схватив книжку – практически вырвав ее у Харуюки, – Черноснежка прижала ее к груди и опустила голову.
– …Ты в нее заглядывал?
Вопрос прозвучал едва ли не беззвучно.
Лишь тут до Харуюки дошло, почему Черноснежка так странно среагировала.
