Мексиканец бросился вперед и с помощью Ивича и нескольких чернокожих вождей развернул одну группу в длинную цепь, с которой медленно двинулся вперед, в то время как Китембо с оставшимися последовал за ним в качестве прикрытия, оставив Ивича, Мори и Зверева организовывать резерв.
После первых беспорядочных выстрелов стрельба прекратилась. Наступила тишина, еще более зловещая для расшатанных нервов чернокожих воинов. Абсолютное молчание врага, отсутствие какого-либо намека на движение в траве впереди них, в сочетании с таинственными предупреждениями, все еще звучавшими у них в ушах, убеждали негров в том, что перед ними не обычный враг.
– Назад! – зловеще раздалось из травы впереди. – Это последнее предупреждение. За непослушание – смерть.
Линия дрогнула, и, чтобы успокоить ее, Ромеро дал команду открыть огонь. В ответ из травы раздался треск ружей, и на этот раз дюжина воинов упала убитыми или ранеными.
– В атаку! – закричал Ромеро, но вместо этого люди повернулись и бросились назад.
При виде передовой линии, спасавшейся бегством и побросавшей винтовки, прикрытие повернуло и побежало, увлекая за собой и резерв. Белые тоже были унесены беспорядочным потоком.
Ромеро с негодованием отступил один. Врага он не видел, никто его не преследовал, и этот факт вызвал у него тревогу, гораздо более сильную, чем та, которую вызывали свистящие пули.
Когда он брел, далеко отстав от своих товарищей, то почувствовал, что в какой-то степени разделяет чувство безотчетного ужаса, охватившего его чернокожих спутников, или, по крайней мере, если не разделяет, то сочувствует им. Одно дело – стоять лицом к лицу с врагом, которого видишь, и совсем другое – столкнуться с невидимым врагом, даже не зная, как он выглядит.
Вскоре после того, как Ромеро снова вошел в лес, он увидел на тропе впереди себя идущего человека. Приглядевшись, он узнал Зору Дрынову. Он позвал ее, и та обернулась и подождала его.
– Я боялась, что тебя убили, товарищ, – сказала она.
– Я родился под счастливой звездой, – улыбнулся он. – Вокруг меня падали люди. А где Зверев? Зора пожала плечами.
– Не знаю, – ответила она.
– Наверное, пытается организовать резерв, – предположил Ромеро.
– Несомненно, – коротко сказала девушка.
– В таком случае надеюсь, что у него быстрые ноги, – пошутил Ромеро.
– Очевидно, так, – резко ответила Зора.
– Ты не должна оставаться одна, – произнес мексиканец.
– Я могу постоять за себя, – ответила Зора.
– Возможно, – сказал он, – но если бы ты принадлежала мне…
– Я никому не принадлежу, товарищ Ромеро, – прервала она ледяным тоном.
– Прости меня, сеньорита, – сказал он. – Я знаю это. Я просто неудачно выразился. А хотел я сказать, что если бы девушка, которую я люблю, была здесь, она не оказалась бы одна в лесу, особенно когда нас преследует враг, и Звереву это должно быть известно.
– Тебе не нравится Зверев, не так ли, Ромеро?
– Даже тебе, сеньорита, – ответил он, – должен сознаться, раз уж ты спрашиваешь.
– Я знаю. Он многих настроил против себя.
– Он настроил против себя всех, кроме тебя, сеньорита.
– Почему я должна быть исключением? Откуда тебе знать, что он не настроил против себя и меня?
– Не всерьез, я уверен, – сказал он, – иначе ты не согласилась бы стать его женой.
– С чего ты взял, что я согласилась? – удивилась Зора.
– Товарищ Зверев часто похваляется этим, – ответил Ромеро.
– Ах вот как?
Больше она не сказала ни слова.
Бегство отряда Зверева завершилось только тогда, когда воины добрались до своего последнего бивуака, да и то лишь для части людей, ибо, когда наступила ночь, обнаружилось, что четверть состава отсутствует, в их числе Зора и Ромеро. Когда подошли отставшие, Зверев спросил каждого о девушке, но никто ее не видел. Он попытался организовать отряд на ее поиски, но воины не соглашались идти с ним. Зверев угрожал и умолял, пока наконец не понял, что потерял власть над людьми. Может быть, он и пошел бы за ней один, как он твердил всем каждую минуту, но был лишен этой необходимости, когда поздно ночью эти двое пришли в лагерь вместе.
При виде их Зверев успокоился и вместе с тем обозлился.
– Почему ты не осталась со мной? – набросился он на Зору.
– Потому что я не умею бегать так быстро, как ты, – ответила она, и Зверев промолчал.
Из вышины, откуда-то с дерева послышалось уже знакомое предупреждение:
– Покиньте белых!
Последовало долгое молчание, нарушаемое только нервным шепотом негров, и тогда голос заговорил снова:
– Дороги в ваши страны свободны от опасностей, а с белыми людьми всегда ходит смерть. Выбросьте свою форму и оставьте белых в джунглях на мое попечение.
Один из чернокожих воинов вскочил на ноги, сорвал с себя французский мундир и бросил его в ближайший костер. Моментально и другие последовали его примеру.
– Прекратите! – закричал Зверев.
– Молчать, белый человек! – зарычал Китембо.
– Бей белых! – крикнул обнаженный воин из племени базембо.
Воины мгновенно бросились к белым, сгрудившимся вокруг Зверева, и тут сверху раздался предупреждающий крик:
– Белые – мои! Оставьте их мне!
Воины на миг приостановились, но один из воинов, разъяренный ненавистью и жаждой крови, снова двинулся вперед, угрожающе подняв винтовку.
Сверху зазвенела тетива. Чернокожий выронил оружие и пронзительно закричал, пытаясь вырвать стрелу, торчащую из его груди. Как только он упал лицом вперед, остальные чернокожие отступили, и белые остались одни. Негры же сбились кучкой в дальнем конце лагеря. Многие из них дезертировали бы в эту ночь, если бы не боялись мрака джунглей и угрозы того, кто скрывался в вышине.
Зверев в гневе шагал взад-вперед, проклиная судьбу, проклиная негров, проклиная всех.
– Если бы мне помогали, – бурчал он, – этого не случилось бы. Я же не могу делать все один.
– Вы и добились всего этого один, – съязвил Ромеро.
– Что ты имеешь в виду? – вскинулся Зверев.
– А то, что вы выставили себя полнейшим ослом и настроили против себя всех в экспедиции, но даже и в этом случае они оставались бы с вами, если бы были уверены в вашем мужестве. Но никому не хочется следовать за трусом.
– Ты называешь меня трусом, ты, желтая обезьяна! – заорал Зверев, хватаясь за револьвер.
– Бросьте, – произнес Ромеро. – Вы у меня на мушке. И вот что я вам скажу – если бы не сеньорита Дрынова, я убил бы вас на месте и избавил бы мир по крайней мере от одного психопата. Сеньорита Дрынова однажды спасла мне жизнь. Я не забыл этого, и поскольку она, кажется, любит вас, то вы в безопасности, если только я не буду вынужден убить вас в порядке самозащиты.
