Первого быка Вилламарти убил неплохо. Матадор, сменивший Вилламарти (имени его не помню), убил своего быка без всякого искусства. Третий матадор, Чисто, пожилой бесстрастный профессионал, также играл роль фона, на котором особенно ярко выступало искусство Вилламарти…
Помощники Вилламарти уже приготовились к встрече второго его быка. Распахнулись ворота, и мы увидели Аписа. Великолепно балансируя на крепких ногах, он кокетливо поглядывал по сторонам, словно находился у себя дома. Один пикадор на лошади с длинной пикой в руке стоял около барьера по правую сторону от Аписа. Он даже не позаботился повернуть свою лошадь, потому что капеадоры с плащами уже приближались к Апису, чтобы начать с ним обычную игру, при помощи которой стараются узнать настроение и намерения быка, согласно правилам, выработанным для быков, которые не думают…
Все произошло раньше, чем я успел понять, что случилось. Поворот, прыжок, атака наискосок, падение коня и человека… Апис перескочил через лошадь, с которой у него не было ссоры, и прыгнул на упавшего человека. Этого было достаточно… Перешагнув через труп, Апис отошел в сторону и при этом сделал вид, что споткнулся…
Понимаете! Прикинувшись, что споткнулся, Апис создал впечатление, будто совершенное им убийство было простой случайностью. В этот миг я начал понимать, что перед нами подлинный артист. Апис не остановился перед телом, чтобы не привлечь остальную труппу. Он позволил служителям вынести убитого, а сам начал забавляться с капеадорами.
Для Аниса, прошедшего школу корриды среди ребят на наших фермах, плащ был не средством отвлечения, а, наоборот, указанием, где нужно искать спрятавшегося за плащом человека… Он, видите ли, стремился к самому существенному — ему нужен был человек, а не красная тряпка. Но добирался он до человека неторопливо, с прохладцей, с юмором и в то же время с оттенком жуткой свирепости. Он гонялся за плащом одного из капеадоров неуклюже, неповоротливо, но я заметил, что он держит человека по левую сторону от себя — с роковой левой стороны… Кристоф шепнул мне: «Вот погодите, скоро он его брыкнет по-своему, как, бывало, брыкалась его прабабка».
И действительно, это произошло во время одного из прыжков. Вы и представить себе не можете, с какой силой он метнул ногу вбок. Капеадор свалился, как мешок. Второй раз в распоряжении Аписа был труп. Снова к нему бросились с плащами, чтобы отвлечь от убитого, — и во второй раз Апис уклонился от решительных действий и так ловко разыграл свою роль, что и это убийство приняли за простую случайность. Он убедил в этом зрителей. Глядя на него, можно было подумать, будто он не человека убил, а лишь сломал калитку в изгороди у себя на пастбище. Вам это кажется невероятным? Но я собственными глазами видел всю эту сцену!..
Вуарон снова вспомнил о шампанском. Я последовал его примеру.
— Однако в этот раз Апис был не единственным артистом на арене. Говорят, Вилламарти происходит из актерской семьи. Я заметил, что он внимательно смотрел на Аписа. По-видимому, матадор тоже начал кое-что понимать… Он взял плащ и двинулся к Апису, чтобы поиграть с ним, пока появится следующий пикадор. Вилламарти был знаменитостью. Может быть, Апис почувствовал это. Возможно, также, что Вилламарти напоминал ему какого-нибудь мальчишку с нашей фермы. Во всяком случае, Апис позволил Вилламарти играть с собой, но лишь до известной степени. Руководящей роли он ему не уступил. Он беспощадно разбивал все попытки Вилламарти взять инициативу в свои руки. Он маневрировал медленно и тяжеловесно, но неизменно с угрозой, неуклонно тесня матадора. Нам было ясно, что хозяин положения — бык, а не человек. Мы видели, что Апис сознательно старается завлечь матадора на середину арены. Наблюдая за лицом Вилламарти, я вскоре заметил, что он понял намерение противника. Однако ему было непонятно, для чего это нужно Апису.
«Глядите, — шепнул мне Кристоф. — Он подбирается вон к тому пикадору на белом коне. Когда он будет достаточно близок от него, уж он ему покажет. Вилламарти для него — только прикрытие. Один раз на пастбище он таким же образом хотел облапошить меня…»
Так и случилось. С оглушительным ревом Апис внезапно оставил Вилламарти, промчался мимо него и очутился у намеченной жертвы. Та же атака наискосок, с низким наклоном головы — и лошадь рухнула на бок с перебитыми ногами. Лишившийся чувств пикадор лежал на земле, а Апис стоял между ним и конем, спиной к барьеру. Теперь справа он был прикрыт лошадью, а слева — лежавшим у его ног телом пикадора. Как это было просто! За неимением тележек, к которым привык на ферме, он гениально обеспечил себе прикрытие из имеющегося материала.
Помощники матадора снова рванулись на выручку, но проходу их слева мешала бьющаяся в судорогах лошадь, а справа их продвижение было парализовано телом пикадора, над которым стоял Апис с весьма недвусмысленным видом. Вилламарти попытался вызвать его на атаку. Но Апис отказался. Он держался своей базы. Тогда к нему послали нового пикадора — по необходимости с фронта, потому что один только фронт и был открыт. Апис ринулся на него. Заметьте, что до этого он еще не пускал в ход рогов. Лошадь опрокинулась на спину, наполовину прикрыв собою всадника. Апис остановился, подхватил человека рогами под самое сердце и перекинул его через барьер. Мы слышали, как голова несчастного стукнулась о дерево, но пикадор был мертв еще до этого.
На этот раз зрители молчали затаив дыхание. Они также начали понимать, кто был перед ними. На арене опять занялись убитыми. Два капеадора нерешительно попробовали поиграть с Аписом — не знаю, на что они надеялись, — но он вышел на середину арены.
«Смотрите, — сказал Кристоф. — Сейчас он начнет чиститься. Меня всегда жуть берет, когда я это вижу». В самом деле Апис подогнул передние ноги и начал чистить свои рога. Земля была твердая, утоптанная. Он занимался своим делом с каким-то особенным старанием.
Среди окружавшего нас глубокого молчания какая-то женщина истерически крикнула: «Он роет могилу! О ужас, он роет могилу!» Другие подхватили этот крик, и он пронесся, замирая, как эхо морского прибоя в горах… Кончив свое дело, Апис поднялся и оглядел группу пикадоров, окружавших Вилламарти, одного за другим, изучая их лица с серьезностью существа, равного им по уму, и с беспощадной решимостью мастера своего дела. Это было еще страшнее, чем когда он чистил свои рога…
— А они что? — спросил я.
— Они, как и зрители, были парализованы быком. Перестали гарцевать, принимать позы, вызывать его, кричать угрозы. Только один из них прервал молчание каким-то возгласом, и Апис немедленно повернул к нему голову. И так он стоял неподвижно, в одиночестве, раздумывая о судьбе тех, которые были в его власти. Вдруг раздался призывный звук трубы: сигнал, чтобы пустили в ход бандерильи, которые обычно вонзают в плечи быков, когда их шейные мускулы утомлены долгой работой на арене. Почувствовав боль, бык задерживается на мгновение, а бандерильерос пользуется этим, чтобы грациозно отскочить в сторону. Впрочем, такое можно проделывать только с быками, которые не думают…
