Когда колокольня поселка уже почти скрылась из виду, я все-таки развернулся и поехал обратно. Но, видимо, слишком долго раздумывал — солдата уже не было на месте. Я проехал весь поселок, глядя по сторонам, но его и след простыл.
Пополудни я приехал в город. По обе стороны шоссе вверх поднимались цеха химического завода. Из труб клубился дым. За заводом и выстроившимися в ряд домами дорога поворачивала на широкую, всю в зелени улицу, которая вскоре раздваивалась и вела по обе стороны от старого собора. Я остановился у развилки и спросил, как проехать на улицу Кохановского. Мне сказали, что нужно свернуть направо и второй перекресток за железнодорожным мостом выведет меня на нужную улицу.
Я попытался вновь завести мотор, но все напрасно. Он не нашел ничего лучше, как отказать именно здесь, в двух шагах от цели! Прямо хоть плачь...
Четверо добровольцев из числа прохожих вызвались помочь мне перетащить машину на стоянку. Я открыл капот. Внешне все было в порядке — все детали на месте, я, кажется, ничего не потерял в дороге. Проверил свечи. Большего я сделать не мог, поскольку на этом мои познания кончались. Оставив свою дорожную сумку на сиденье, я захлопнул дверцы. В первую очередь необходимо было найти автомастерскую.
Мне повезло. В узком переулке напротив собора я отыскал то, что нужно. Мастер прибуксировал автомобиль, и мне не оставалось ничего другого, как сесть и ждать. Когда меня позвали в мастерскую, я с ужасом увидел, как слесаря, словно хирурги в операционной, вынимают у моего лимузина сердце. Мастер заявил, что с машиной придется повозиться, и предложил зайти вечером. В пору было действительно завыть от досады. К тому же чудесный черный лак моей машины был уже основательно запачкан и покрыт пятнами.
Я шел по улице, раздумывая, сейчас мне направиться к Хеленке или подождать, пока отремонтируют автомобиль. На углу находился ресторан. Я проглотил порцию бигоса и выпил чашку чудесного кофе. Он так мне понравился, что я заказал еще. Выходя из ресторана, я заметил двух молодых девушек. У одной из них были светлые волосы и небесно-голубые глаза, и она напоминала мне Хеленку. Я решил не терять больше ни минуты и отправиться пешком. За машиной приду позже, городок, в конце концов, не велик.
За железнодорожным мостом, проходя мимо парикмахерской, я увидел в ее витрине свое отражение: костюм от долгого сидения в автомобиле помялся, на галстуке расплылись два масляных пятна. Свободных мест, в парикмахерской не оказалось, и я пошел дальше.
Улица Кохановского оказалась тихой улочкой с маленькими древними домиками начала прошлого века. Они находились в глубине от дороги, и почти перед каждым был разбит небольшой палисадник. Выглядели они очень мило. Я нашел дом № 11 — цифра была выжжена на воротах — и остановился перед дверью. Сердце мое учащенно билось. Я осторожно нажал на кнопку звонка. Что говорят обычно в таких случаях? Лучше, конечно, было бы приехать на машине. Она бы в какой-то степени отвлекала. Теперь я должен действовать решительно и смело, если не хочу, чтобы вся эта поездка прошла впустую. Дверь открылась. Я пробормотал что-то невразумительное и еще больше растерялся.
— Входите! — сказал открывший ее старик, не выразив ни малейшего удивления, как будто ожидал меня уже давно.
Он прошел вперед по длинному коридору и ввел меня в большую светлую комнату. На полу лежал толстый красный ковер, в центре стоял большой круглый стол, а вокруг него тяжелые кожаные кресла. Одна из стен снизу до потолка была уставлена полками с книгами, кругом висели многочисленные картины. У окна я сразу заметил мольберт с натянутым полотном, уже загрунтованным, с нанесенными на нем красками. Рядом был маленький столик с палитрой и тюбиками красок. В керамической вазе торчали кисточки.
— Вы немец? — спросил он.
Пришла пора представиться. Я старался прикрыть рукою масляные пятна на галстуке. Но старик не обращал на мою внешность никакого внимания. Зато я успел как следует рассмотреть его. У него были длинные узловатые пальцы, кисти рук покрыты веснушками. Держался он прямо. Мне особенно запомнились его седые коротко остриженные волосы, густые и тоже седые брови. Светлые глаза его казались усталыми. Я подумал, что Хеленка, вероятно, его дочь и живет здесь, в этом чудесном старом доме.
— Последний раз немцы были в этом доме двадцать девять лет назад, — сказал старик.
Я не понял его слов.
— Мне хотелось бы видеть вашу дочь, — промолвил я и назвал себя.
— Она мне ничего не говорила. — Но он тут же сделал успокаивающий жест. — Она придет позже. — Я зайду еще раз, — сказал я и, извинившись, пошел к дверям. За это время я как раз успел бы закончить дела с ремонтом автомобиля. — Вы можете подождать и здесь, — сказал старик. Ему, очевидно, не хотелось отпускать меня. Я присел, не заставляя себя упрашивать, тем более что мне хотелось получше рассмотреть висевшие на стенах картины. Это были портреты, причем очень сходные друг с другом. Но казалось, что все они не закончены.
— Откуда вы?
— Из Берлина.
Мне не нравилось, как он спрашивает. Я насторожился.
— Из какой части Берлина?! Не из западной?
— Нет, не из западной.
Старик протянул мне сигарету, и мы молча закурили.
— Вы давно знаете мою дочь?
Я почувствовал, что старик незаметно наблюдает за мной.
— Да... Впрочем, не совсем так...
Опасаясь дальнейших расспросов, я подошел к мольберту. Там был начат портрет молодой девушки. Местами было заметно, что краска накладывалась повторно на уже высохшие слои. Создавалось впечатление, что художник внезапно изменил первоначальный замысел и пытался новыми мазками придать портрету какой-то иной смысл. Черты лица незнакомой девушки казались мне излишне резкими и растянутыми. Однако, когда я несколько отступил назад, лицо ожило. Глаза девушки словно заворожили меня. Внезапно я ощутил какой-то смутный страх перед картиной. Я видел перед собой Хеленку, но она уходила от меня все дальше и дальше, в недосягаемую даль.
Старик все это время наблюдал за мной. Его руки, покрытые коричневыми пятнышками, дрожали. Он стоял у окна, и его остриженные ежиком волосы казались при солнечном свете почти русыми. Не знаю почему, но в этот момент он напомнил мне моего школьного товарища Кристиана. Этот Кристиан подвел меня однажды к замочной скважине и заставил посмотреть в нее. Взглянув, я впервые в жизни увидел обнаженную женщину. Аналогия странная, но старик в его выжидательной позе чем-то напомнил мне Кристиана.
Он налил в крохотные рюмки коньяку. Мы выпили.
— Она еще не готова, — заметил он, как бы извиняясь.
