– Да, сэр.
– И вы понимали, что совершаемое вами – незаконно?
– Ну, если вы так хотите сформулировать, то да.
– Я хочу сформулировать именно так, – сказал Мейсон. – У меня все. Больше вопросов к этому свидетелю я не имею.
Следующим свидетелем был служащий из зоопарка, показавший, что он был вызван в Стоунхендж; что он прибыл туда в ночь убийства и обнаружил разгуливающих на свободе трех горилл; что до этого ему доводилось несколько раз посещать Стоунхендж в связи с экспериментами Бенджамина Эддикса с гориллами; что ему были знакомы многие гориллы и их характерные особенности поведения; что под его руководством гориллы были возвращены в клетки; что затем он обследовал горилл на предмет обнаружения брызг крови и таковых не обнаружил.
– Защита может задавать вопросы, – сказал Бергер.
– Что вы подразумеваете под брызгами крови?
– Я имею в виду, что их шкуры были тщательно осмотрены с целью выяснить, нет ли на них капель крови.
– Зачем это было сделано?
– Это было сделано по требованию окружного прокурора.
– Чтобы сэкономить время, – сказал Гамильтон Бергер, – я хочу заявить Суду и защите, что мой следующий свидетель, патологоанатом, установил, что характер ран, нанесенных Бенджамину Эддиксу, был таков, что неизбежно должна была ударить струя крови из первой же нанесенной ему в шею раны, которая оказалась смертельной, и что кто бы ни нанес эту рану, он неизбежно должен был оказаться забрызган кровью.
– О, понятно, – кивнул Мейсон, – продолжайте.
– У меня все, – сказал Бергер, – можете продолжать перекрестный допрос.
– Ни на одной из этих горилл не было никаких следов крови?
– Нет. По крайней мере, на шкурах; подождите-ка, у одной из горилл были кровавые пятна – не брызги, а пятна, кровь сочилась из пореза у нее на ступне. Очевидно, она поранила ногу, наступив на острый осколок стекла.
– Откуда вам это известно?
– Потому что там был кусок стекла – осколок игольчатой формы, вонзившийся в ступню гориллы.
– И где этот кусочек стекла?
– О, это был обыкновенный осколок. Я не знаю, куда он потом делся.
– Кто извлек его?
– Я.
– Вы сами извлекли его из ступни гориллы?
– Да.
– Это болезненная процедура?
– Гориллу в тот момент усыпили. Чтобы облегчить поимку, животным дали фрукты с сильнодействующим снотворным. Я обнаружил горилл в крайне возбужденном состоянии. Дикие сторожевые псы устроили всю эту суматоху. Гориллы были очень возбуждены. Вой сирен, собачий лай и другие необычные звуки, полностью изменившие привычную для них обстановку, да еще сознание того, что они нарушают установленный порядок...
– Откуда им это было известно? – спросил Мейсон.
– Потому что они были выпущены из клеток. У горилл очень развитый интеллект. Они знают, когда им полагается сидеть в клетке, и понимают, что оказались на свободе при обстоятельствах, нарушающих установленный порядок.
– У меня все, – сказал Мейсон.
Бергер повернулся к судье:
– А теперь мы вызываем в качестве свидетеля Мортимера Херши.
Херши встал на свидетельское место и показал под присягой, что примерно за две недели до убийства Бенджамин Эддикс запланировал провести крупную деловую операцию; что подробности этой операции были известны только самому хозяину; что свидетелю были известны только некоторые детали, но он абсолютно ничего не знал о намерениях Эддикса; что Эддикс, по своему обыкновению, сохранил в тайне все, касавшееся цели и суммы сделки.
Поздно вечером во вторник, накануне убийства, Эддикс вызвал Натана Фэллона и Мортимера Херши на совещание. Он сообщил им, что хотел бы составить новое завещание, которое впоследствии собирается оформить по установленным законом правилам, или, как он выразился, «со всеми этими юридическими штучками», а в данный момент, поскольку он хочет, чтобы у него в доме все было в полном порядке, он составил вот это новое завещание.
– Он сообщил вам условия завещания?
– Нет, сэр. Не сообщил ничего, креме того, что он чувствует себя виноватым перед Джозефиной Кемптон за несправедливые обвинения в ее адрес и что в связи с находкой, столь драматичным образом доказавшей ее невиновность, он хотел бы завещать кое-что и ей.
– Упоминалось ли в вашем разговоре, что именно он решил ей завещать?
– Нет, только то, что он собирался это сделать.
– Кроме этого, сообщил ли он вам еще что-нибудь о содержании завещания?
– Нет, сэр. Не сообщил. Он просто сказал нам, что хочет обратить наше внимание на составленное им новое завещание; что оно написано им собственноручно; что он поручает мне положить его в надежное место с другими бумагами. Он положил завещание в конверт, заклеил его и попросил мистера Фэллона и меня расписаться на обратной стороне.
– И вы это сделали?
– Да, сэр.
– Вы оба?
– Да, сэр.
– Что было потом?
– В среду мы отправились по маршруту... ну, в этом не было ничего такого необычного – по маршруту собирать деньги.
– Что вы имеете в виду?
– Банковские чеки были оформлены на имя мистера Эддикса. Другие были выписаны на мое имя, и некоторые – на имя Натана Фэллона. Мы отправлялись с этими чеками на дальние окраины, в банки, с которыми поддерживали деловые отношения, и превращали чеки в наличные.
– Какая сумма была у вас, когда вы вернулись в среду вечером?
– Я не вернулся в тот вечер. Я остался у друзей в Санта-Барбаре. Мне сообщили о смерти мистера Эддикса примерно в семь утра в четверг. Я немедленно выехал в Стоунхендж и связался с властями, а затем с поверенным мистера Эддикса из конторы «Хардвик, Карсон и Реддинг».
– И вы получили какую-то сумму денег по некоторым из этих чеков?
– У меня было чуть больше восьмидесяти пяти тысяч долларов.
– Наличными?
– Да, сэр.
– И вы вернули эти деньги мистеру Хардвику?
– Да, сэр.
– Я полагаю, вы можете начинать перекрестный допрос, – сказал Гамильтон Бергер и пояснил судье: – Я вызвал этих свидетелей, Ваша Честь, только для того, чтобы Суд мог составить более полное представление об обстановке.
– Очень хорошо, – согласился судья Манди.
Мейсон улыбнулся Мортимеру Херши:
– Должен ли я так понять, мистер Херши, что ваша поездка для пополнения наличности отнюдь не была чем-то необычным?
– Совершенно верно.
– Мистер Эддикс, когда был жив, часто посылал вас в такие поездки?
– Часто. Да, сэр.
– Куда шли наличные?
– Я полагаю, что почти в каждой операции, которую проводил мистер Эддикс, то есть в каждой крупной операции, данные финансовой отчетности, вероятно, не соответствовали действительности.
