– Ну, готово? – минут через десять спросил Атаман – так велика была его вера в способности товарища.
– Ты что, с луны свалился? Любому молокососу известно, что цифровая система допускает четыреста девяносто восемь комбинаций. А я дошел только до тринадцатой.
Фауст поднял голову и увидел, с каким напряженным вниманием смотрят на него товарищи. Ему хотелось прикинуть все возможные варианты решения задачи, поиски которых доставляли ему такое же наслаждение, как анализ партий заядлому шахматисту. Но раз дело спешное, надо воспользоваться простейшими методами, которые, в отличие от научных, Фауст именовал дилетантскими догадками.
Прежде всего он выделил наиболее часто попадающиеся группы цифр. Одна группа имела такой вид: 80 13 5 101 72 16 31 25 01 72. Несколько раз она встретилась с измененным окончанием, без трех последних цифр. Что могло бы означать это слово? Принимая во внимание, что депешу посылает губернатор, можно допустить, что часто встречается слово «губерния». В таком случае более длинный вариант, скорее всего, означает «губернатор». Фауст тут же нашел подтверждение своей мысли. Вот дважды повторяется сочетание, в котором эта группа входит составной частью: 80 101 16 101 72 31 258 80 13 5 101 72 16 31 25 01 72. Вторую часть слова образовывал «губернатор». Еще неизвестная первая часть слова состоит из шести уже найденных им букв. Если основываться на его гипотезе, они составили бы слово «генера». Несомненно, за цифрой 258 скрывается буква «л». Таким образом, получается «генерал-губернатор». Цифры 40 и 19, входящие в укороченный вариант «губернатора», совершенно очевидно были соответственно «и» и «я» в слове «губерния». Итак, в распоряжении Фауста имелось двенадцать расшифрованных букв. Ключ был найден.
В первый момент Фауст на радостях не придал значения словам «генерал-губернатор». Но Робис, читавший через плечо Фауста расшифрованные слова, усмотрел в них нечто иное.
– Генерал-губернатор! – воскликнул он взволнованно. – Такого назначают только при военном положении.
– Великолепно! – торжествовал Фауст.
– Нашел чему радоваться! – Брачка еще как следует не знал Фауста.
Но Фауст пропустил его замечание мимо ушей – в колонке цифр он искал слова «военное положение». Найдены и они. Открылись буквы «в», «п» и «ж». Всего теперь уже насчитывалось пятнадцать расшифрованных букв. Заменив ими соответствующие цифры, Фауст начал писать:
П085 140Л12 14У РЕВОЛ9155ИОННАЯ ПАРТИЯ П085ТАВИЛА 85ЕБЕ 55ЕЛ12 91 85048 61АНИЕ В ГУБЕРНИИ АВТ0Н026Н0Г0 ПРАВИТЕЛ12 85ТВА ТО 85 ЛЕ61ЕТ ОЖИ61АТ12 ОТ14Р77ТОГО ВООРУЖЕННОГО В08585ТАНИЯ…
В первых трех строках сами собой раскрылись значения чисел 85, 12, 91, 55, 26, 77. Фауст почувствовал разочарование.
– Да это любой болван может расшифровать в два счета! – разозлился он неизвестно на кого.
Он уже не стал расшифровывать остальные буквы, а просто зачитал товарищам из телеграммы губернатора наиболее важные места.
– «Поскольку революционная партия поставила себе целью создание в губернии автономного правительства, то следует ожидать открытого вооруженного восстания. Я рассматриваю положение, как чрезвычайно опасное, в особенности по той причине, что гарнизон, несмотря на все мои просьбы, не усилен. Крайне необходимо, чтобы гарнизон был незамедлительно усилен двумя полками, чтобы Лифляндская губерния была объявлена на военном положении и командир 45 дивизии, генерал-лейтенант Попен, умный и энергичный человек, был назначен генерал-губернатором. Кроме того, необходимо, чтобы в Риге стоял надежный военный корабль, на который было бы возможно перевезти деньги из казенных и частных банков, составляющие сумму в несколько миллионов рублей…
В заключение настаиваю на предоставлении мне, как губернатору, права объявить в критический момент военное положение… Губернатор Свегинцев».
– Военное положение! – Атаман вскочил с места. – Это значит, что Дине угрожает…
– Всем участникам нападения на банк! Теперь их будет судить военный трибунал, И самая большая милость, какой можно ожидать от него, – это пуля вместо петли, – угрюмо сказал Фауст.
– Не забывайте про Грома! – угрюмо проговорил Робис. – За то, что он бросал бомбы, ему теперь тоже грозит смерть!
– Лучше бы я не расшифровывал этой телеграммы! – простонал Фауст. – Она осложняет и без того критическое положение!
– Нет, она-то все и решает! – Робис ударил кулаком по столу. – Надо их вырвать из тюрьмы!
Последний вечер августа спустился на рабочую окраину. Мужчины возвращались с работы, обсуждали события дня.
Внезапно послышался цокот подков. Народ на улице насторожился. Щеголяя молодцеватой посадкой, приближался отряд зельбстшуцманов, которые по ночам патрулировали окраины города. За последнее время в Риге все чаще можно было встретить эти созданные немецкими баронами вооруженные дружины. Однако помещики не полагались только на собственные силы. На далеком Кавказе они вербовали черкесов, чьи папахи перемежались сейчас с зелеными, украшенными перьями охотничьими шляпами.
Зная, что в этом пролетарском районе слишком много камней и много рук, которые умеют пускать их в дело, помня о печальном исходе попытки устроить тут еврейский погром, зельбстшуцманы делали вид, будто не замечают угрожающе поднятых кулаков, не слышат гневных выкриков, и проскакали мимо.
А в это время на одной из соседних улочек, в невзрачном домишке, шло экстренное заседание Федеративного комитета.
– Мы получили новые важные сведения. Власти собираются ввести военное положение. Стало быть, многим заключенным теперь грозит смертная казнь, – докладывал Мауриньш членам комитета.
– Но достаточное ли это основание отказаться от тех разумных соображений, которые в прошлый раз побудили нас высказаться против? – спросил пожилой человек в очках, земский учитель по профессии.
– На мой взгляд – да. Я сидел в тюрьме и могу себе представить, что чувствуют люди, когда перед ними появляется тень виселицы.
– Конечно, конечно! – воскликнул земский учитель. – Спасать людей от смерти – наш высший долг. Этого требует самая элементарная гуманность. Но, товарищи, разве нет другого пути помочь им? Скажем, подать петицию…
– На это надо смотреть шире, – возразил Мауриньш. – Речь идет не только о смертниках, но о военном положении вообще. Мы должны показать, что не примиримся с растущим гнетом самодержавия, что поможем противодействовать каждому террористическому акту насилия.
– Хватит ли у нас сил?
– Сейчас в этом нет никакого сомнения, – убежденно заверил Мауриньш. – Если несколько революционеров могли шесть часов подряд сопротивляться тремстам солдатам и полицейским – а теперь нам известно, что Регус осаждал «коммуну» именно такими силами, – если для освобождения этих товарищей в невообразимо короткий срок удалось собрать несколько десятков боевиков, то мы, несомненно, обладаем всеми предпосылками, чтобы совершить успешное нападение на тюрьму. Может быть, излишне говорить об этом, но я хочу напомнить скептикам о том, что дружины боевиков состоят из самых бесстрашных, самоотверженных сынов рабочего класса. Революционные убеждения дают им силы творить истинные чудеса. Если же еще поручить руководство этой операцией группе Робиса, великолепно справившейся с экспроприацией банка, то у нас есть все основания надеяться на успех.
