— Мы это проверим! — восторженно воскликнул маленький француз. — Нам во что бы то ни стало надо добыть эти шарики, чтобы исследовать реакцию!
— Несколько шариков я раздавил в песке. Если бы у нас была возможность перенестись на какие-нибудь десять тысяч лет и посмотреть, не посеял ли я парочку этих пирамидных чудовищ? Но до этого нам удастся еще кое-что увидеть. — Жарвис глубоко вздохнул. — Боже мой, эти странные существа! Только представьте себе! Слепые, глухие, без нервов, без мозга — один лишь механизм — и тем не менее — бессмертные! Вечно производить кирпичи и строить пирамиды, до тех пор, пока имеется кремниевая кислота и кислород, и даже если они исчезнут, процесс не сразу прекратится. Если счастливый случай через миллион лет создаст комбинацию тех же веществ, «строительство» начнется сначала. А за это время многие мыслящие существа и цивилизации давно уже перестанут существовать. Однако я встретил еще более странное животное.
— Уж не видел ли ты все это во сне? — проворчал Гаррисон.
— Ты прав, — сухо ответил Жарвис. — В известной мере. Такая химера может только привидеться во сне. Это самое дьявольское, самое ужасное существо, какое только можно вообразить. Более опасное, чем лев, и коварнее змеи!
— Как интересно! — сказал Леруа. — Обязательно надо посмотреть.
— Нет, лучше не видеть его! Итак, Твил и я покинули строителя пирамид и опять пошли по Ксанту. Я устал, был раздосадован неудачей попытки Патца, щебетание Твила действовало мне на нервы, поэтому я молча шагал час за часом по однообразной пустыне…
Около полуночи на горизонте показалась темная линия — канал, я раньше летал над ним. Это означало, что мы прошли треть пути по Ксанту. Не слишком вдохновляющий факт, но все же я пока еще выдерживал свой план перехода. Наконец мы подошли к каналу; его окаймляла широкая полоса растительности, на берегу находились постройки из глины.
Я устал и думал лишь о хорошем горячем обеде. Каким уютным и родным после этих сумасшедших планет мне показалось бы даже экзотическое Борнео. Затем я стал думать о нашем старом Нью-Йорке и о знакомой девушке — Фенси Лонг. Вы ее не знаете?
— Откуда нам ее знать? — спросил Гаррисон. — Не та ли это блондинка, которая провожала тебя при отлете?
— Та самая, — сказал Жарвис. — Она моя приятельница, и так как я чувствовал себя одиноко и мыслями был в Нью-Йорке, то думал о ней.
Вдруг я в изумлении остановился. Что за чертовщина? Я увидел Фенси Лонг, она стояла под одним из этих сумасшедших деревьев и кивала, точно так, как это запомнилось мне перед самым отъездом.
— Теперь безумие и тебя не миновало, — проворчал Гаррисон.
— Поверь, и я так подумал. Я пялил глаза, жмурился, щипал себя и каждый раз опять видел Фенси, она улыбалась и кивала мне. Твил также что-то видел, он щебетал, кудахтал и охал одновременно, но я не обращал на него внимания. Я побежал к ней по песку, слишком озадаченный, чтобы задавать себе какие-нибудь вопросы.
Я был от нее не более, чем в семи метрах, когда Твил настиг меня своими летающими прыжками. Он схватил меня за руку и заверещал писклявым голосом: «Нет, нет!» Я пытался отбросить его от себя — он был совсем легким, словно из бамбука, но он крепко держал меня и кричал. Наконец ко мне вернулся рассудок, и я остановился в трех метрах от девушки. Она стояла передо мной, и казалось, я мог дотронуться до нее, вот как до головы Патца сейчас.
— И что же дальше? — воскликнул инженер.
— А она все кивала и улыбалась, я же стоял перед ней, не произнося ни слова, в то время как Твил верещал и пищал. Я не сомневался, что это фантом, — и тем не менее она стояла передо мной!
Наконец я проговорил: «Фенси, Фенси Лонг!» Она ничего не ответила, продолжала кивать и улыбаться. Она выглядела совсем живой и осязаемой, как будто находилась рядом, а не на расстоянии тридцати семи миллионов миль.
Твил вытащил свой стеклянный револьвер и прицелился. Я схватил его за руку, но он попытался меня оттолкнуть. Он целился в нее и говорил: «Не дышит, не дышит!». Он хотел сказать, что эта Фенси Лонг — неживое существо. В голове у меня все смешалось.
Мне было неприятно смотреть, как он целится в девушку. Не знаю, — как я это допустил, но он выстрелил. Раздалось шипение, появилось маленькое облако дыма, и Фенси Лонг исчезла! Вместо нее мы увидели одно из тех подергивающихся, извивающихся, черных, похожих на канаты чудовищ — точно такое, от которого я спас Твила.
Животное-химера! Я смотрел, ошеломленный, как оно подыхало, в то время как Твил щебетал и свистал. Наконец он тронул меня за руку, указал на извивающееся чудовище и сказал: «Ты — один-один-два, оно — один-один-два». Повторив это несколько раз, я понял смысл его слов. А вы?
— Ну да, мой друг, — сказал Леруа, взвешивая слова. — Я понимаю. Он хотел сказать, это существо знает, о чем ты думаешь, и ты видишь то, о чем думаешь. Голодная собака увидит кусок мяса или почувствует его запах, не так ли?
— Да, именно так, — сказал Жарвис. — Чудовище-химера воплощает мечты и стремления своих жертв, чтобы завлечь их в западню. Птица-самец во время тока увидит партнершу, лисица — беспомощного кролика.
— Каким образом такое получается? — размышлял Леруа.
Жарвис пожал плечами.
— Не знаю. Для меня это загадка. А как у нас на Земле змея делает то же самое — птицы сидят как парализованные и дожидаются, чтобы их проглотили. Вспомните глубоководных морских рыб, которые заманивают свои жертвы световыми сигналами! — Жарвис содрогнулся. — Какое коварное чудовище! Но теперь мы предупреждены. В будущем мы не должны доверять собственным глазам. Вы можете увидеть меня, я — одного из вас, и за всеми этими видениями может крыться это черное чудовище.
— А как его разгадал твой друг? — спросил Гаррисон.
— Твил? Задаю себе тот же вопрос. Может быть, он думал о чем-то, что меня не интересовало, и, когда я побежал, он понял, что я видел нечто иное, и предупредил меня. Или чудовище-химера может вызывать лишь одно видение, и Твил видел то же самое или не видел ничего. Я не мог у него об этом спросить. Но это доказывает, что его разум не уступает нашему или даже превосходит его.
— Он наивен и глуп, — сказал Гаррисон. — Как тебе только приходит в голову сравнивать его разум с нашим?
— По многим причинам. Во-первых — случай со строителем пирамид. Твил такого раньше не видел и дал мне это понять. Во-вторых, он разгадал, что это существо живое и мертвое одновременно, то есть автомат из силиция.
— Он мог об этом и слышать, — возразил Гаррисон. — Ведь он живет в этой местности, не так ли?
— Ну а язык? Я до сих пор не имею понятия о его языке, а он понял значение шести или семи слов моего языка. И сумел объяснить этими словами такие сложные понятия, как работа пирамид, животное-химера. Одной фразой он мне объяснил, что одно из них — безобидный механизм, а другое — гипнотизер-убийца. Что ты скажешь об этом?
