– Сева, к чему ты клонишь-то?
Санаев топнул ногой по полу и заговорщически произнес:
– Вы что, не поняли до сих пор? Шестьсот семьдесят килограммов чистого серебра. И Пятно посередине тайшинского схрона. А какой металл всегда тормозил всякую нечисть?
– Шестьсот килограммов серебра? – на выдохе произнес Осьминог, присаживаясь на пол и положив на него ладони, – думаешь, это они все сюда вбухали?
– Уверен, – Санаев кивнул, – среди заводского руководства наверняка были люди, связанные с Тай-Шин. И серебро это у нас под ногами. Только толку, Ос, от этого никакого. Ты, я смотрю, уже свое новое диггерское снаряжение обсчитываешь? Только, во-первых, не забывай, зачем это серебро здесь было залито многие годы назад. А во-вторых, не забывай, что это собственность Тай-Шин, и если ты кому-нибудь языком трепанешь, то без языка в лучшем случае и останешься.
– А в-третьих, не забывай, Сева, зачем мы сюда пришли. А то совсем мы что-то от главной темы отвлеклись.
– Ты имеешь в виду зедарка?
– Давай не будем в этих стенах поминать нечисть, а то и так что-то жутковато здесь.
– Но его здесь нет. Возможно, мы ошиблись, а возможно, он где-то рядом. Сидит в темноте и смотрит на нас оттуда.
Все трое инстинктивно встали друг к другу поближе, и лучи фонарей забегали по погруженному во тьму залу Тай-Шин.
«Воин света порой подобен струящейся воде, обтекающей препятствия, которые встретились ей на пути.
Бывает так, что сопротивление приведет к неминуемой гибели, и тогда воин применяется к обстоятельствам. Без жалоб и сетований он следует по каменистой тропе, вьющейся вдоль горных ущелий.
И силы его сродни силе воды, ибо никто покуда не сумел разбить воду молотом или пронзить ножом. Самый могучий на свете меч не в силах оставить шрам на ее поверхности.
Воды реки применяются к возможностям и особенностям пути, но всегда помнят при этом о главной цели – о море. Слабый ручеек постепенно обретает силы от встреч с другими реками.
И вот приходит миг, когда мощь воды становится необратима».
Пауло Коэльо
«Книга воина света»
Небольшая горная речка ниспадала со снежных вершин по скальным породам вниз, на перекатах превращаясь в шумные водопады и разделяясь у основания горы на два потока: один – все такой же бурный и стремительный, уносящийся прочь прозрачными светло-синими перекатами, и второй – медленный, успокоившийся, образующий в подгорной впадине чистое глубокое озеро, отражающее в себе бесконечный голубой небосвод.
На огромном валуне, словно вросшем в берег озера, сидят два человека: старик и молодой мужчина, оба закутанные в темную одежду, перехваченную синими поясами. Тай-Шин. Клан Волка. Воины-призраки, обитающие в лесных святилищах. Тайга шумит вокруг них непроницаемой зеленой стеной, а высоко в небе кружится черная точка – орел, зорко несущий караул над водной купелью. Старик смотрит на этого небесного скитальца и задумчиво произносит:
– Скоро небо станет темным, а земля зыбкой…
Туан кивает. Он знает, о чем хочет сказать ему Юрг. Скоро земная твердь вскипит подобно волнам бурной реки, и из открывшихся дыр на поверхность Среднего Мира выйдет Ур.
– Грядет большая Битва, – голос его печален, словно Юрг способен прозревать взглядом времена и уже видит безумие, обрушившееся на людские поселения. – Немногие племена отважатся противостоять ему.
– Я слышал, какой-то богатырь, живущий у подножия Белых Гор, объединил несколько племен в одно войско?
– Да, это славный воин, но его войско малочисленно. Все погибнут в этой битве, никого не останется в живых из этих храбрых богатырей.
– Но я слышал, что к нему примкнуло много «инородцев», владеющих тайной «огненного боя». Это оружие превосходит стрелы и мечи.
– Ур тоже несет из земных глубин страшное оружие. Но то, что разные племена стали объединяться, уже многое значит.
– Не все верят в Нашествие. Не все знают о Темном Солнце. Для многих Ур лишь страшное предание, переходящее из уст в уста, от стариков – детям.
– Когда они выйдут наружу, тогда будет уже поздно. Призраки обретут плоть, духи вступят в противоборство с людьми.
– Юрг, что будет с нами? Что будет с Тай-Шин? Старик пристально смотрит Туану прямо в глаза:
– Тебе решать…
Молодой тайшин удивленно смотрит на своего учителя.
– Я не понимаю… Юрг кивает:
– Конечно же. ты понимаешь, только не хочешь себе в этом признаться.
Туан озадаченно разглядывает старика, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям.
– Мне кажется, что ты хочешь сказать мне, что мы больше уже не увидимся.
– Разве это имеет значение?
– Для меня имеет. Юрг смеется:
– Значит, мы еще увидимся.
– Меня изгоняют из Тай-Шин?
Старый шаман рисует палкой какие-то невидимые символы на горячей поверхности валуна.
– Туан, из Тай-Шин никого невозможно изгнать. Наша община существует не как племя или орда. Мы подчиняемся иным законам и у нас иной порядок. Изучая ИТУ-ТАЙ, мы становимся подобны Ветру. А как можно изгнать откуда-либо Ветер? Он летает неудержимо в любом направлении, между Небом и Землей. Его невозможно поймать, ему невозможно приказывать. Когда Волки обретают Крылья, их уже становится невозможно остановить в своем стремлении к Свободе, к полетам сквозь Вечное Синее Небо. И даже если один Ветерок отобьется от общего потока, это ничего не значит, потому что Ветер меняет направление своего движения в соответствии с голосом своего сердца.
– Но мое сердце не говорит мне, что я должен уйти!
– Правильно, – Юрг говорит полузакрыв глаза, подставляя сморщенное лицо ярким солнечным лучам, – это говорит мне мое сердце. Уйти дач-жен я.
– Ты должен уйти? Куда?
– На Ту Сторону Дня.
– Но ты… Камкурт! Община не может остаться без руководства. Юрг улыбается:
– Теперь уже нет. Теперь, Камкурт – ты!
– Я!? – Туан недоверчиво смеется, словно отдавая должное юмору своего учителя, – ты говоришь это серьезно?
-Я не могу быть серьезным, ты же знаешь, – старик поднимает палку посох и опускает один из ее концов в воду, – серьезность давно бы свела меня с ума. Серьезность подобна этой палке: на нее опираешься, когда чувствуешь себя неуверенно. Но стоит опустить ее в воду, и ни о какой уверенности не может быть и речи.
