Джонс. Нет. У меня новые заботы. Я попал в такие тиски, прямо не знаю, что делать.
Адвокат. О? Я читал об этой катастрофе…
Джонс. В газетах всего не напечатали. Врачебная тайна. Н-да, если бы не доктор Бартон, меня, бы уже не было в живых. Но когда он снял мне позавчера швы, мне вручили судебные повестки. Шесть штук! Вот с этим я к вам и пришел. Вы должны меня спасти!
Адвокат. Я сделаю все, что смогу. А о чем речь?
Джонс (вынимает из кармана лист бумаги). Мне бы всего не запомнить, пришлось записать. Значит, так. Меня обвиняют в присвоении драгоценностей, в профанации или осквернении могил… дальше не могу разобрать. Может, у вас есть лупа?
Адвокат подает лупу.
Джонс. Угу, так. В пренебрежении обязанностями матери.
Адвокат. Вероятно, отца.
Джонс. Нет, матери.
Адвокат. Вы женщина?
Джонс. Еще чего!!
Адвокат. Вы изменили пол?
Джонс. Ничего я не изменял. То есть… (Массирует себе колени.) Собственно, нет, это не я изменил, это она. Хотя тоже нет, ведь она умерла.
Адвокат. Ничего не понимаю. Кто «она»?
Джонс. Саломея Тайнелл.
Адвокат. Кто она такая?
Джонс. Это ралли должно было поставить меня в смысле финансов на ноги. Я нашел себе нового штурмана. Френк Смит. Может, слышали? Правильный был парень! Но, черт, это мое невезенье.
Адвокат. Что, опять, опять из вас двоих?..
Джонс. Нет. На этот раз было еще хуже. Все мои кредиторы и разные другие люди пришли посмотреть на ралли. Лучше всего видно на вираже. Даже невестка пришла, хотя она имела ко мне претензии. Короче говоря, вместе с ней там стояло восемь человек. (Вынимает второй листок.) Кредиторов моих вы знаете, так что их я пропущу. Кроме них, Саломея Тайнелл, тридцати пяти лет, Нэнси Куин, двадцати трех лет, о невестке я уже говорил… Тут вот что случилось: я вошел в поворот на ста восьмидесяти и прошел бы его как надо, но у меня занесло зад. Как меня потащило, закрутило…
Вираж. Группа зрителей: невестка-вдова, кредиторы, две женщины, сбоку мужчина с собакой боксером на поводке. Автомобиль приближается с бешеной скоростью, его заносит, он выскакивает с шоссе. Там, где стояла группа людей, падает дерево, столб дыма, из дыма выкатывается одно автомобильное колесо, за ним остальные. Вой сирен карет «скорой помощи». Уже известная нам дверь, операционной. В нее гуськом въезжает длинная вереница каталок, покрытых белым. Выезжает только одна.
Джонс, жестикулируя, разглагольствует в кабинете адвоката.
Джонс. Ну, я потерял сознание. Доктор говорит, что он делал все, что мог. Теперь я ему должен кучу денег. От кредиторов я вроде отделался, но все равно у меня долгов выше головы.
Адвокат. И невестка тоже… Как вам сочувствую!
Джонс (время от времени он трогает колени, бедра, массирует себе суставы). Тоже.
Адвокат. Так кто же, собственно, теперь обвиняет вас и в чем?
Джонс. Во-первых, жених этой Нэнси Куин. Он требует возвращения платины и золота.
Адвокат. Какого золота?
Джонс. Вот этого… (Открывает рот и показывает золотые коронки). Жених — дантист. Они должны были обвенчаться. Ну, он ей как невесте и повставлял кое-что. Все на золоте, а мостик платиновый. Теперь он требует, чтобы я ему все отдал.
Адвокат. Вы? Ему?
Джонс. Да. Он говорит, что это был подарок невесте, а я вовсе не его невеста. Вроде он и прав, по разве я все это забрал? Я никого не просил ни о каких коронках. Никаких золотых коронок я не заказывал, так почему я должен их отдавать?
Адвокат. Ну… э… конечно… мистер Джонс. Редкостное дело! Это все претензии к вам?
Джонс. Если бы! Та, вторая женщина, Саломея Тайнелл, я ее не знал. В глаза не видел, а теперь ее дядя требует, чтобы я выплачивал на содержание детей.
Адвокат. Ее детей?
Джонс. Ну да.
Адвокат. Понимаю. Поскольку катастрофа на трассе произошла по вашей вине, хотя в ваших действиях и не было злого умысла, так?..
Джонс. Ничего вы не понимаете. Комиссия установила, что я не виноват в катастрофе, так как там было разлито масло. Я должен платить не из-за катастрофы, а… Ну, одним словом, в качестве матери или продолжения матери.
Адвокат. Продолжения матери? Кто придумал эту формулировку?
Джонс. Адвокат ее дядюшки. Он говорит, что я мать на одну четверть.
Адвокат. О какой матери идет речь?
Джонс. Ну, с вами разговаривать! Послушайте, эта женщина, Тайнелл, имела троих детей. Так? Она была страшно больна ревматизмом. Теперь, как только дела к дождю, у меня так колени ломит, что я не чувствую ни сцепления, ни газа. Для меня это гроб, вы должны понимать!
Адвокат. Значит, что миссис Тайнелл… что ее ноги…
Джонс. Ну да. Где-то до сих пор. (Неопределенные жесты в области бедер.) Такой ревматизм, все это такое больное, а дядя, прохвост, требует, чтобы я заботился о малышах, присылает мне письма с угрозами, вот как он пишет (вынимает из кармана письмо): «Или ты будешь давать на детей, или я требую, чтобы ты немедленно уложил незабвенные останки моей племянницы в семейный склеп. Я не допущу, чтобы кто-нибудь крутил остатками моей дорогой покойницы!» Что вы на это скажете? Люди такие бессовестные!
Адвокат. Гм! Многовато. Позвольте, я запишу? (Пишет, бормоча.) Мм… Профанация, золотые коронки, мост, трое детей, обязанности матери, ревматизм… Итак, дорогой мистер Джонс, поскольку вы мне уже все объяснили…
Джонс. Какое там все. Есть еще долг доктору Миллеру, и вдобавок — пес.
Адвокат. А чего хочет этот доктор?
Джонс. Чтобы я заплатил за лечение ревматизма. Миссис Тайнелл лечилась у него, но платила сразу за год. Сейчас как раз подошел срок выплаты. Доктор говорит, что лечил ноги, и ноги существуют, значит, платить должен тот, кто на них ходит, кто ими владеет. Угрожает, что подаст на меня жалобу и продаст меня с торгов! Но, во-первых, суставы у меня ноют дьявольски…
Адвокат. Нет! Не так, мистер Джонс. Это неверная линия. В этом я прошу вас не признаваться!
Джонс. Что? Я же говорю вам, как только собирается дождь…
Адвокат. Это не имеет значения. Если вы хоть раз признаетесь, что это не ваши ноги…
Джонс. Мои! Я ведь хожу на них, верно?
Адвокат. Во всяком случае, я вам запрещаю вдаваться с истцами в какие-либо споры или беседы. С этого момента только я буду представлять ваши интересы.
Джонс. Замечательно.
Адвокат. Э, вы еще упоминали о каком-то псе?
Джонс. Да. Там стоял сбоку один тип. Он не пострадал, но его пес, боксер, исчез. Этот тип утверждает, что я его присвоил.
Адвокат. Вы?
Джонс. Да. Но это чушь. Он высосал это из пальца. Я ничего не знаю ни о каком псе. Доктор Бартон тоже его не припоминает.
