Манеры близнецов выдавали их с головой: в «войнушку» в детстве они явно не наигрались. Они постоянно лупили друг друга по ребрам то локтем, то кулаком, стреляли в окружающих из воображаемого пистолета и старались наполнить каждый свой жест показной воинственностью. В бар оба явились в форме, но и после почти часа разговора Сергей не мог запомнить, кто из них десантник, а кто — танкист. Нашивки родов войск только путали его: у одного на шевроне был изображен выпрыгивающий из пламени Микки Маус, у второго — Пятачок, заливающий кипящий мед в пасть Винни-Пуху.
— Итак, десант и танки мы вам гарантируем, — подвел итог беседы близнец, отзывавшийся на имя Бастион. — Пришлете подтверждение вот на этот адрес. Вы все еще сомневаетесь?
— Вы только не подумайте, что дело в вас. — Не желая тягаться взглядом со своими собеседниками, Сергей принялся изучать пену в своем пивном бокале. — Просто вы не знаете, насколько эти люди могущественны. Не думаю, что это возможно.
— И антивозможное возможно! — Второй близнец, Децибел, посмотрел на Президента ободряюще и в то же время испытующе. — Это не люди, а всего лишь персонажи. Это во-первых. Во-вторых, кто не играет, тот не выигрывает.
Децибел откинулся на спинку кресла, наслаждаясь эффектом своего остроумия. Однако Президент по непонятной для Децибела причине решил продемонстрировать, что никакое это не остроумие, а обычное словоблудие:
— Но ведь и не проигрывает…
— То есть ответ отрицательный? Я вас не понимаю!
— Не то чтобы он был совсем уж отрицательным… — Сергей чувствовал себя не в своей тарелке оттого, что уже второй день его уговаривают сделать то, что отвечает его интересам, а он находит всевозможные предлоги, чтобы каких бы то ни было активных действий избежать, будто надеясь, что существующее положение вещей изменится само по себе. — Что, если мы совершим что-то такое, что завтра не наступит?
— А что, если завтра наступит… вам на ногу? — возразил Децибел.
Бастион же, разодрав рывком рубашку, так что на стол брызнул град пуговиц, фальшиво заголосил, пытаясь взбодрить Президента геройскими строками Застольной армейской песни:
Выпьем чашу сию мы до дна:
Грядет потеха, грядет война!
Нам война — что красотка, вражьи слезы — вино.
Это будет взаправду, а уже не кино!
— Ладно, ладно, поостынь! — оборвал его Сергей. — Войны, конечно, хотят все и всегда, но вот ввязываться в нее следует лишь, когда согласен с ее ценой.
— Не понимаю я вас, — почти обиженно заметил Бастион. — Оно вам и надо и не надо одновременно. Сами ж говорили, что Премьер и его банда — подлецы и держат людей за дураков. Знаете, вы напоминаете мне одного моего знакомого. Переводчика. Его постоянно пытаются заставить преподавать язык своему племяшу.
«Но это же твой племянник! — говорят. — Почему ты не хочешь заниматься с ним английским?» На что он отвечает: «Так, давайте не будем делать из обычного племянника «реет моей жизни». Так и вы. Боитесь взвалить на себя крест?
— Хорошо! — неожиданно для самого себя решился Сергей. — Будет вам драка!
— Вот это по-нашему!
Братья радостно заерзали и потребовали еще водки. Сергей от водки отказался, но не чокнуться со своими сообщниками и не пригубить еще пива не мог — в этой серьезнейшем деле он желал не потерять ни чувства меры, ни контроля над ситуацией.
— А вообще знаете, — заметно захмелевший Децибел доверительно подался вперед, — пора уже кончать с этой армией. Давайте переводить всех на альтернативную службу? Армия — это ведь, как видите, опасность. Сбросим Премьера, и всё — никакой больше армии, а?
— Довольно странно слышать подобное от боевого офицера. — Сергея подобные слова озадачили, и в нем зародились смутные, тревожные подозрения.
Однако разгадка была гораздо прозаичней.
— Это я здесь майор, — объяснил Децибел, — а дома — студент второго курса.
— То есть как? Мне предлагают устроить путч со студентами?!
— Да не волнуйтесь — трусцою с Ватерлоо не побежим, — заверил его Бастион и, чтобы у Президента не возникло сомнений в их с братом боеспособности и профессионализме, налил каждому по рюмке с «горкой». — Все равно больше никто и не решится, уверяю вас. Это никому не нужно. Тут все в мещан превратились. Приключениями, а уж тем более авантюрами, никого не заинтригуешь. А что вы хотите? Полное обмещание народа. Это куда хуже обнищания. Обнищавших еще можно поднять за собой, а обмещавшие лишь будут над тобой посмеиваться.
— Но как же вы майора и капитана получили, если вы студенты? — удивился Сергей.
— Как, как… Купили. Здесь — как и в обычной жизни: если деньги есть, ты — король. Хочешь — академика себе звание купишь, хочешь — адмирала. Тарифы же официальные. Эх, зеленый вы еще Президент — толком ничего не знаете. Ну все, давайте уже решайтесь: покажем этой высокотехнологической сволочи, что и мы не лыком шиты, и впишем в скрежетали истории наши имена!
Децибел же не сказал ничего. Осовевшему и уставшему, больше всего на свете ему хотелось не драться, а выспаться.
Следующий день выпал на субботу, но Виктор почему-то появился. Сергея это сильно смутило, но он решил пока ни о чем не спрашивать.
За завтраком Виктор был непривычно хмур и молчалив. Только раз он встрепенулся, когда официант поставил перед Президентом рюмку с небольшим количеством дрожащей в ней жидкости.
— Пейте, пейте, Сергей Николаевич, — принялся увещевать Виктор. — Вы хотели какое-нибудь лекарство. Вот вам какое-нибудь лекарство.
Сергей хотел было поартачиться, но в итоге мысленно махнул рукой.
— М-м… Вкусно… А что это?
— Да так, коктейль из активаторов стресса.
— Активаторов стресса?! Это еще зачем?
— Слишком спокойная у вас жизнь, Сергей Николаевич. Хочу, чтобы вы немного понервничали, поубивались.
После завтрака Виктор предложил проехаться за город.
— Дел у нас с вами сегодня особых нет. Не желаете ли осмотреть окрестности? Есть красивейшие пейзажи…
Все время, что они ехали, молчал уже Сергей. Ему было не до пейзажей. Он был озабочен свалившейся на него подавленностью. Он чувствовал неясную вину. Но за что? Перед кем? Виктор же поглядывал на Президента с лукавой ухмылкой и подчеркнуто громко и беззаботно болтал с водителем.
Из оцепенения Сергей вышел на какой-то полянке, тонущей, несмотря на безоблачное небо, в наводящем тоску полумраке. В центре ее высилось корявое мертвое дерево, своим толстым суком, указывающим в сердце лесной чащи, напоминающее виселицу. Определить, что это за дерево, было невозможно: кора на нем давно опала, и ствол успел приобрести серый цвет неухоженной древесины. На краю поляны валялись какие-то одеяния. Во всяком случае, на расстоянии предметы напоминали именно расстеленную на траве одежду.