И тем не менее Хоро осушила слезы, ухватила мешочек с пшеницей и обвила своим указательным пальцем палец Лоуренса. Несмотря на все смены настроения, на счастье и несчастье, на все невзгоды, она в тот день все же нашла в себе надежду, чтобы забраться в повозку к Лоуренсу.
Думать, что для достижения счастья необходимо ничего не желать, было совершенно неправильно.
Даже Хоро, прожившая столько веков, не должна была забыть невинность своей юности.
Наконец она подняла глаза к потолку и громко шмыгнула носом.
Прошли секунды.
— Ты хочешь узнать, почему я так плохо думаю о будущем? — спросила она, переведя взгляд обратно на Лоуренса. — Разве я не больше нравлюсь тебе, когда в слезах и плачу?
Лоуренс мог лишь рассмеяться на эту внезапную атаку.
Он опустился на колено, взял ладошку Хоро в руку и поцеловал, как рыцарь целует руку юной деве.
Она была Мудрой волчицей. Следующую фразу она произнесла тоном, соответствующим ситуации, — тоном герольда, оглашающего эдикт высшей власти.
— Ты воспротивился моему желанию, так приготовься же взять на себя полную ответственность за все, что грядет.
— …Я готов, — ответил Лоуренс.
Секунду Хоро молчала, потом вздохнула.
— Мою глупость ты принял всерьез — настолько всерьез, что потерял всю свою прибыль. Поэтому я… — она замерла на полуфразе, покачала головой и продолжила. — Я соглашусь с твоим дурацким планом. Но!
— Но?
Едва Лоуренс раскрыл рот, как Хоро стукнула его в плечо, потом взглянула на него сверху вниз, как человек смотрит на таракана.
— Я не могу допустить, чтобы моим спутником был никчемный торговец. Не вздумай сказать мне, что так и позволишь украсть твою сделку и сбежишь, поджав хвост.
Если вспомнить, что, с точки зрения Хоро, это и была доброта, Лоуренс мог ответить лишь одно.
Взяв ее за руку, он поднялся на ноги и вытер с ее лица остатки слез.
— Твоя доброта меня тоже пугает.
Лоуренс был не уверен, обзовет она его за это дурнем или нет.
Ибо невозможно понять, что на уме у волчицы, истории о которой передаются из поколения в поколение.
От резкого вставания у Лоуренса чуть кружилась голова.
Лишь немногое могло помешать Хоро высказать все, что у нее на уме.
— …Ну, так как ты будешь возвращать свои деньги? — взгляд Хоро был холоден и пронзителен, он без слов говорил, что выбора у Лоуренса нет.
И все же Лоуренсу захотелось пошутить.
Ведь в глазах Хоро пряталось смущение.
— Забудь о прибыли. Я бы предпочел, чтобы ты вернула мне мои поводья.
— Дурень, — объявила Хоро и, хлопнув Лоуренса по и так распухшей щеке, отодвинулась. — Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь это позволю?
Лоуренсу хотелось кататься по полу от боли, но, судя по тону Хоро, ее это абсолютно не волновало.
Хоро крутанулась, словно демонстрируя роскошный хвост Мудрой волчицы из Йойтсу, затем оперла руку о бедро и оглянулась на Лоуренса через плечо.
— Если я в тебя влюблюсь, мне будет неудобно.
Лоуренс никогда не забудет эту озорную улыбку.
Хоро хихикнула, и ее русый водопад волос закачался.
Глупый был разговор.
Глупый, что есть то есть, подумал Лоуренс.
— Да уж наверно, будет, — произнес он.
— Мм.
Лоуренс и Хоро вышли из комнаты.
Они держались за руки, и, хотя никто из них не делал этого нарочно, их пальцы переплелись.
