— Безусловно. Но ты, кажется, удивлён? Позволь поинтересоваться — чему? Ты нарушил границу, ты скачешь по моему имению, ты травишь моих зайцев, твой пёс напал на меня, дворянина, и испортил мне руку, — и вот ты предлагаешь мне оценить причинённые тобой неудобства. Я и оцениваю. В пять тысяч.
— Ты сумасшедший! Да всё твоё прогнившее имение не стоит и тысячи фунтов, а ты у меня требуешь пять!
— Сумасшедший? Позволь возразить. Ты сам признаёшь, что я — лицо пострадавшее, а ты — лицо виновное. Исходя из этого, ты предложил оценить ущерб моему имуществу, здоровью и чести. Я оценил. Может быть, тебя не устраивает сумма, но, как ты сам только что предложил, оцениваю я, а не ты. Кроме того, милый сосед, смею заверить, что ты выплатишь мне эту сумму — всю, до последнего пенни.
— Я до сих пор считал, — откинувшись в седле, исказив лицо кривой ухмылкой, процедил всадник, — что мой пёс не болеет бешенством. Но вот стоило ему тяпнуть тебя — и ты сходишь с ума. Запомни…
Ему не дали договорить. С шумом раздвинулись ветки кустов, и на поляну вывалился странного вида охотник. В руках у него было длинноствольное охотничье ружьё, на голове — старинный металлический ржавый шлем, грудь и бёдра закрывал длинный кожаный панцирь с наклёпками, а ниже него нелепо белели босые, кривоватые, с чёрной порослью волос ноги. Но забавным человек был лишь на первый взгляд. В один миг он окинул взором всадника, Джаддсона с окровавленной рукой, глухо зарычавшего при его появлении пса, подбросил к плечу ружьё и, почти не целясь, нажал на курок.
Он попал точно в сердце. Пуля прошила пса навылет, срезав ещё ветку с куста. Чёрный зверь грузно лёг, где стоял. Лапы его коротко дёрнулись, и он затих.
На мгновенье опешив, всадник привстал в стременах, выхватил из ножен короткую шпагу и ударом шпор бросил коня по направлению к босоногому стрелку, который, не обращая на него никакого внимания, повернул ружьё стволом к себе и, неуловимо быстро пробанив ствол шомполом, уже засыпал в него новый пороховой заряд. Но Джаддсон, шагнув вперёд, перебросил кинжал в руке и, схватившись за лезвие в положение броска, вскинул руку над головой. От того, как умело и хищно он это сделал, всадника прошиб ледяной озноб. Он резко дёрнул узду и конь, рванув в сторону, унёс его в заросли.
— Просите меня, сэр Джаддсон! — крикнул, зарядив ружьё, охотник, — не ожидал, что здесь могут быть такие гости! Сильно поранены? Сейчас перевяжу!
Он подбежал к суме, выбросил из неё свёрток с едой, добыл какие-то ткани, но перевязывать руку не стал. Сначала он вскинул голову (его шлем упал позади него на землю), приставил к губам медный, завитый в кольцо рог и несколько раз протрубил. Лишь после этого, подхватив ткань и на ходу разрывая её на полосы, направился к озабоченно осматривающему руку Джаддсону.
Спустя пять минут людей на поляне прибавилось. Выбежал из зарослей хорошо экипированный, в сапогах, с таким же длинным ружьём второй охотник.
— Вы трубили? — громко спросил он и, увидев перемотанную белой тряпицей руку, задал новый вопрос: — Что случилось?
— Пёс, — сэр Джаддсон кивком указал на чернеющую в траве тушу. — И один нахальный сосед. Конный.
— Так-так, — понимающе проговорил прибывший. — Конный с собакой, утренняя охота. А не с ним ли была эта карета?
— Что за карета? — заинтересованно спросил Джаддсон, одной рукой помогая себе натянуть ботфорты.
— Ехала по вашим землям, сэр. В ней — дамочка и ребёнок. Кучер с нами весьма грубо разговаривал, и Робби сломал ему нос.
— Где карета сейчас?
— Робби едет на ней сюда. И путешественничков везёт. Мы рассудили — вы сами решите, что с ними дальше делать.
— Правильно рассудили. Если дама с ребёнком и владелец собаки — одна компания, то…
— То этот гад вернётся сюда, по следам колёс! — закончил за него фразу босоногий стрелок.
— Именно, — кивнул Джаддсон, затягивая подколенные ремешки ботфортов. — Готовьте оружие, джентльмены.
Вскоре послышался говорок каретных колёс, стук копыт и на поляну выкатился высокий и узкий прогулочный экипаж. На козлах вместо кучера сидел Робби — крепкого сложения мужчина лет тридцати, с рыжей густой бородой, в кожаной куртке без рукавов. Его массивные, мускулистые руки покрывал тёмный заморский загар.
— Вклинь коней в куст, Робби! — крикнул Джаддсон, — вот там!
Пара гнедых лошадей, повинуясь резкому удару хлыста, рванула и, ломая ветви, втиснулась глубоко в заросли и там встала. На поляне остался лишь задний угол кареты — запятки и левая дверца.
— Пусть выйдут, — распорядился владелец имения, принимая от одного из спутников пистолет и просовывая его ствол за поясной широкий ремень.
Из кареты довольно бесцеремонно извлекли безмолвную, с бледным лицом даму и трёхлетнего рыжеволосого мальчика с крохотной шпажкой у пояса. В отличие от матери ребёнок имел настроение весёлое, безмятежное. Едва лишь ножки его почувствовали землю, как он резво бросился к лежащему псу и, заливисто хохоча, принялся тянуть его за ухо. Даму же подвели к запяткам кареты, и там она встала между задними концами рессор, дрожа и охватив плечи руками.
— Позвольте представиться, — проговорил, подходя к ней, владелец имения и делая полупоклон. — Меня зовут Джаддсон. Вы ехали по моей земле. Мои егеря задержали вас. Не обижайтесь на их решительность — у них такая работа. Выражаю надежду, что скоро всё разрешится, и прошу вашего позволения задать вам один вопрос.
Женщина, опустив руки, изобразила едва намеченный реверанс и тихо произнесла:
— Конечно… Пожалуйста…
— Вы не путешествуете в сопровождении молодого человека приятной наружности, с короткой шпагой, восседающего на крупном вороном жеребце?
— Да, — не поднимая глаз, почти шёпотом подтвердила женщина. — Это мой муж.
— Прекрасно. Думается, сейчас он будет здесь — и всё, без сомнения, разрешится. Забавный у вас мальчик.
Женщина подняла голову, взглянула на веселящегося ребёнка и позвала его:
— Адам!
Как и следовало ожидать, ребёнок не обратил на её призыв никакого внимания, и она снова направила взгляд в землю перед собой и снова, скрестив руки, охватила себя за плечи.
Молодой дворянин появился почти тотчас. Осадив коня, он окинул взглядом ребёнка, жену, стоящую возле кареты, пару стволов, направленных ему в грудь, и, скрипнув зубами, спешился.
— Шпагу, — негромко произнёс Джаддсон.
Дворянин расстегнул портупею и шпага, звякнув кольцом крепления, свалилась в траву. Робби подошёл, поднял её — и вдруг тяжёлым эфесом с силой ударил дворянина в основание шеи. Тот упал на четвереньки. Женщина отчаянно закричала, и сразу же, бросившись к матери, в голос заплакал ребёнок.
