– А где он сейчас? – с интересом осведомился мистер Микин.
– Капитан Фрер?
– Нет, каторжник.
– О, господи, откуда я знаю? Думаю, что в Порт-Артуре. Его судили за побег и повесили бы, если бы не заступничество капитана Фрера.
– Ну и ну! Какая странная история, – сказал мистер Микин. – Значит, юная леди ничего об этом не знает?
– Знает лишь то, что ей, бедняжке, рассказали. Между прочим, она обручена с капитаном Фрером.
– Да неужели? С тем, кто ее спас! Просто необычайно! Настоящий роман!
– Правда? Все так говорят. А ведь капитан Фрер намного старше ее.
– Но ее детская привязанность переросла в любовь к своему спасителю, – мечтательно заключил Микин, впадая в лирический тон. – Это ведь так прекрасно. Напоминает – гм! – сказку о дубе и плюще, дорогие леди. Ах, какие же чудесные проблески света встречаются порой в нашей грешной человеческой природе! Кажется, это калитка их дома?
Проворный слуга из арестантов – когда-то он был известным карманником – оставил священника отдыхать в уютной гостиной, из окон которой, несмотря на спущенные шторы, виднелся солнечный уголок сада, местами затененный деревьями, а сам отправился разыскивать мисс Викерс. Майора не было дома – очевидно, обязанности старшего смотрителя колонии иногда вынуждали его покидать домашний очаг. Мисс Сильвия Викерс была в саду, и ее позвали к гостю. Преподобный Микин, отерев свой вспотевший лоб и одернув белоснежные манжеты, откинулся на мягкой софе, наслаждаясь элегантной обстановкой и прохладным воздухом. Не располагая более подходящими для данного случая образами, он сравнил прелестную гостиную с ее мягкими диванами, ослепительно яркими цветами и открытым пианино с гостиной в доме какого-нибудь вест-индийского плантатора, изысканная роскошь, прохлада и уют которой контрастируют с изнурительной жарой, убожеством и варварством за пределами этого жилища. Он пришел в такой восторг от этого сравнения, – у него вообще была склонность испытывать удовольствие от собственных мыслей, – что даже принялся сочинять начало нового письма епископу и набрасывать в уме описание оазиса в своем пустынном вертограде. Но голоса в саду отвлекли его от этого занятия, и ему показалось, что кто-то близко от него плачет, громко всхлипывая. Выйдя и неслышно ступая по широкой веранде, он увидел на лужайке двоих – старика и молоденькую девушку. Старик плакал. – Ей-богу, это истинная правда, мисс. Я только сегодня утром вернулся. О, господи! Ну не жестоко ли сыграть такую шутку со старым человеком?
Это был седой старик в серой суконной куртке каторжника. Он стоял, придерживаясь рукой со вспухшими венами за цоколь, на котором стоял цветочный вазон.
– Но ты же сам виноват, Денни, – мы тебя предупреждали, – мягко сказала девушка.
– Да, знаю, что предупреждали. Но кто бы мог подумать, мисс? Это уж во второй раз она так меня подводит.
– Сколько это продолжалось на этот раз, Денни?
– Шесть месяцев, мисс. Она сказала, что я пьяница, что я бил ее. Бил ее! Боже мой! – он вытянул перед собой дрожащие руки. – И они, конечно, поверили ей. Сегодня я прихожу домой и вижу, что в домике все разворочено, а сама она ушла с капитаном корабля и, – извините меня, мисс, – хлещет с ним виски в «Георге Четвертом». Ну, разве не жестоко так поступать со стариком?
И он снова принялся всхлипывать. Девушка вздохнула.
– Здесь я ничем не могу помочь тебе, Денни. Но ты сможешь работать у нас в саду, как и прежде. Я поговорю с майором, когда он вернется.
Денни поднял полные слез глаза, чтобы поблагодарить ее, но увидел мистера Микина и вытянулся, отдавая честь. Мисс Викерс обернулась, и мистер Микин, кланяясь и извиняясь, про себя отметил, что юной леди на вид лет семнадцать, что у нее большие ясные глаза, густые светлые волосы, а рука, в которой она держала небольшую книжку, белая и маленькая.
– Мисс Викерс, я полагаю? Мое имя Микин – преподобный Артур Микин.
– Здравствуйте, мистер Микин, – сказала Сильвия, протягивая руку и глядя ему в глаза. – Папа скоро вернется.
– Но его очаровательная дочь может вполне заменить его.
– Я не люблю лести, мистер Микин, – прервала его Сильвия с подкупающей прямотой, которая так хорошо сочеталась с ее открытым и ясным взглядом, – во всяком случае, такого рода лести; пожалуйста, оставим это.
Конечно, молодые девушки любят лесть. И вы это знаете, верно?
Эта неожиданная атака сбила с толку мистера Микина, и в ответ он только отвесил поклон и улыбнулся молодой леди, проявившей такую откровенность.
– Пойди на кухню, Денни, и попроси, чтобы тебе дали табаку. Скажи, что это я тебя послала. Не желаете ли пройти в комнату, мистер Микин?
– Какой странный джентльмен. Кто он? Должно быть, ваш старый верный слуга?
– Да, старый слуга из каторжан, – сказала Сильвия. – Он много лет проработал у папы. Недавно с ним, беднягой, опять случилось несчастье.
– Какое несчастье? – переспросил мистер Микин, когда Сильвия сняла шляпку.
– Да, не повезло – его могут опять отправить «на дорогу», как это здесь называют. Он женился на свободной женщине гораздо моложе его. Она заставляет его пить, а потом сажает в тюрьму за неповиновение.
– За неповиновение? Простите, правильно ли я вас понял, дорогая леди?
– Правильно. За неповиновение. Дело в том, что он приписан к ней слугой, – сказала Сильвия, как будто речь шла о самых обычных вещах. – И если он плохо себя ведет, она отсылает его обратно в дорожную команду.
Преподобный мистер Микин широко раскрыл свои кроткие глаза.
– Какая удивительная аномалия! Вот теперь, дорогая мисс Викерс, я вижу, что действительно попал к антиподам.
– Да, здешнее общество сильно отличается от английского. Большинство приезжих так считает, – спокойно ответила Сильвия.
– Но чтобы жена сажала в тюрьму мужа! Боже мой!
– Она даже может потребовать, чтобы его выпороли. Денни уже пороли. Вообще его жена плохая женщина. Он глупо сделал, что женился на ней. Но что поделаешь с влюбленным стариком, мистер Микин?
Благочестивый лоб мистера Микина побагровел, а благородная кровь его прилила к пальцам. Как может молодая леди рассуждать столь откровенным образом! Ужасно! Даже читая с алтаря «Десять заповедей», он всегда пытался смягчить один непристойный запрет, чтобы произносимые им слова не оскорбляли нежный слух паствы женского пола. Помолчав с минуту, чтобы поразмыслить о странной власти, данной «свободным» женам в Хобарт-Тауне, он поспешил отойти от опасной темы:
– Вы что-то читаете?
– «Поль и Виргиния». Я это раньше читала по-английски.
– Ах, вы читаете и по-французски, моя дорогая леди?
